— А зачем ты ей браслет предложила? — прищурился Петри. — Неужто думаешь, что твой прапрапра... внук не сможет очаровать сам девушку? К тому же если она предназначена ему самой судьбой?
— Жениться ему надо, — буркнула вдруг совсем не по-божественному Умай-та. — А то гены Диониса до добра не доведут. Так ещё и хорош собой до невозможности, девицы к ногам так и падают. Вот и мнит о себе, гадёныш, всякое. Ах, тётушка, зачем так рано?
— Так он тебя тётушкой величает? — хмыкнул Аксайн.
— Двоюродная прапрапрап... бабушка звучит уж совсем как-то печально, — согласись, — заметила она. — Да и... Хм, кстати, ты скажи, мне, наглая твоя морская морда, зачем начал девочку очаровывать? Мало обнажённых стройных тел плещется в твоих волнах?
Аксайн невинно посмотрел на Умай-та:
— Но, милая моя, нужно же мне было проверить? А ещё, знаешь ли, далеко не факт был, что эта девушка предназначена твоему внуку.
— Но в море-то побежала первой не она, — справедливо заметила Умай-та.
Дух ветространции тихонько выполз из тёмного уголка и присел рядом с Петри. Вопросительно посмотрел на него серебристыми глазами, немо спрашивая, что тут происходит.
Тот только покачал головой. Мягко хлопнул в ладоши, тут появилась маленькая чашечка без ручек, из которой взвился ароматный дымок.
— Им не до нас, — шепнул Петри духу и передал чашку с чаем.
Приняв чашку, дух благодарно заурчал, принимаясь за напиток. Вот, казалось бы, дух. Куда ему чай пить? А пьёт!
— Понимаешь, милый мой, — тем временем Умай-та втолковывала Аксайну основы воспитания молодого поколения. — Такого уже проклятие на роду моей сестры и сына Диониса, что все их потомки могут найти свою вторую половинку лишь по предсказанию ясновидящей.
— Это ты намекаешь на ту цыганку на автовокзале? — подозрительно уточнил Аксайн.
Умай-та закатила глаза:
— Хам. У неё, между прочим, действительно дар. Так что нечего умничать.
— И именно она твоему Денису и предсказала, что этим петом он встретит свою судьбу? — невинно уточнил он.
— Она, — отрезала Умай-та. — А ещё сказала, что будет с ней рядом та, которая любит море. Вот и бери себе... ту.
— Какая ты суровая, моя госпожа, — сделал вид, что испугался Аксайн. — А если я скажу, что почувствовал в ней скифские корни? И что она принадлежит мне?
— С таким же успехом тебе могут принадлежать те, у кого греческие, турецкие, русские, украинские, татарские и генуэзские корни, — заметил Петри, глядя на повелителя Чёрного моря сквозь яркое пламя. — Только вот куда тебе столько народу-то?
Справедливости ради стоило заметить, что своё скифское имя Аксайн любил больше всего. А потому и предпочитал, чтобы его звали только так. На вопрос, разумеется, бог не ответил. Только усмехнулся уголком губ. В тёмно-синих глазах плеснулось нечто такое, что сидевший рядом дух ветростанции зашипел и покосился на Петри. Последний, правда, совершенно не испугался. Гора — его дом, никто не посмеет тут наводить свои порядки. Даже Умай-та, водопады которой падают со скал и дают жизнь рекам, а те — растениям и животным, всё равно молчит и прислушивается к мнению хозяина горы.