– Это он на меня намекает, Петр Петрович, это когда я к нему давеча подходил и вежливо попросил…
– Значит, недостаточно убедительно и недостаточно вежливо, если наш гость не только не послушался, но и нас искать побежал, да еще вооружился. А в милицию вы не пробовали звонить, а, Савелий? Тогда и сегодня, а?
Я вновь занервничал, и меня успело достать его квазистарческое акание. И взгляд… Если бы он вслед за Иваном Ивановичем принялся меня уверять, что убийства не по его части, я бы усомнился. Блин, точняк: в тусклом сиянии этих карих глазок наверняка не обнаружить разницы между понятиями «расстрел» и «производственная необходимость». «Букач, крошка, сумеешь в случае чего покусать этого… мужчину, который напротив сидит?..» Та уверила, что сумеет. Уже приятно.
– Не пробовал. Между прочим, искал я свое имущество, а не Иван Иваныча.
– Не врет насчет ментуры, Петр Петрович, абсолютно никаких сигналов по этой части от него куда-либо «туда» не зафиксировано как сегодня, так и в предыдущий период времени.
Петр Петрович покивал молча, двинул вперед ладонью и тотчас сжал ее в неплотный кулак, как бы показывая, что информация им усвоена должным образом, и что сейчас желательнее всего наше общее молчание.
Помолчали. Наконец Петр Петрович поднял взор и соизволил распечатать уста, с места в карьер взявшись погружать меня в пучины проблем и тайн, в которые так некстати впутался некий любитель-энтомолог Савелий Кирпичев. Вова прилежно изображал из себя глухонемого, а Иван Иванович в достаточно свободном режиме, с подчеркнутым уважением и в то же время без подобострастия и солдафонщины позволял себе вмешиваться в рассказ, уточнять, где-то даже поправлять, но чаще давать по ходу дела информационные справки с той или иной степенью развернутости.
С давних пор повелось, еще чуть ли не при академике Несмеянове, когда в лапы отечественной науки попали первые информационно-вычислительные машины, что вокруг новомодной вычислительной техники завертелись, зароились кибернетики, шарлатаны, психи, энтузиасты – и с каждым годом все в больших количествах, и все жаждали чуда, которое каждый из жаждущих понимал на размер своего головного мозга или индивидуального психического сдвига.
Потом, по мере того как компьютерная эра все глубже проникала в обыденность, ажиотаж вокруг цифровых технологий в значительной мере угас, но любопытство осталось, действенный интерес со стороны людей мыслящих сохранился, и даже возрос, и даже начал ветвиться по самым разным направлениям. И так случилось, что в городе Санкт-Петербурге, тогда еще в Ленинграде, нашли друг друга и сплотились в некий клуб по интересам люди, которым захотелось узнать и понять: «А что дальше?».