Семен невесело улыбнулся, поблагодарил Татьяну за «добрые слова», попрощался и ушел. В окно кофейни было видно, как он перешел улицу и исчез в снежной мгле. Татьяна вздохнула: она должна была помочь ему, до Нового года десять дней, и за это время ей придется что-то придумать! В конце концов, может, за этим она и приехала в Москву – спасти чью-то мечту?
…Девушка возвращалась домой по вечерней, заснеженной Москве; в скверике рядом с Ольгиным домом Татьяна остановилась и, заглядевшись на то, как красиво в свете фонарей кружит снег, подумала: «Как странно – я в Москве немногим больше недели, а за это время столько всего случилось! И дороги в прошлое засыпал снег».
Вернувшись домой, она устроилась на диване с котом Прошей. Проша – мощный генератор тепла и уюта, мурчал за трех больших котов. Татьяна взяла в руки трактат Кеплера о шестиугольных снежинках. Не то чтобы она понимала, о чем там шла речь, но ей нравилось, что звучало все это как чистая поэзия – словно белые стихи для белого, метельного вечера. «Я перехожу мост, терзаемый стыдом – я оставил тебя без новогоднего подарка! И тут мне подворачивается удобный случай! Водяные пары, сгустившись от холода в снег, выпадают снежинками на мою одежду, все, как одна, шестиугольными, с пушистыми лучами. Клянусь Гераклом, вот вещь, которая меньше любой капли, имеет форму, может служить долгожданным новогодним подарком любителю Ничего и достойна математика, обладающего Ничем и получающего Ничто, поскольку падает с неба и таит в себе подобие шестиугольной звезды!»
Иногда она отвлекалась от чтения, вставала, пила чай, подходила к окну, вглядывалась в белую мглу, и – снова читала. «Пока я писал эти строки, снова пошел снег, причем еще пуще прежнего. Я прилежно принялся разглядывать снежинки».
И вот – дочитала, перевернула последнюю страницу, задумалась: какой все же странный человек этот Жданов! А как знать, может, за его свирепой наружностью скрывается нежная душа, и вообще он чувствительный человек с тонкой душевной организацией, раз уж читает такие книги и развешивает на стенах такие картины?
В дверь затарабанили. Вот именно, не позвонили, а застучали, причем так громко, словно били кулаком. Татьяна опасливо приблизилась к двери – мало ли кто там, – может статься, какая-нибудь сумасшедшая Ольгина поклонница, вроде той, что поджидала тогда в подъезде, или, что еще хуже – вернулась припадочная любовница Жданова…
– А ну открывайте! – забасили из подъезда и снова замолотили по двери.
Татьяна поглядела в глазок и увидела нечто заросшее, в мохнатой шапке.