– С-спасибо. – Собрав все силы в кулак, Руби отстранилась и села прямо. – Спасибо за то, что пришел на помощь.
– Мне показалось, что ты сейчас упадешь в обморок, – ответил шейх, все еще придерживая жену под спину.
– Кажется, мне и в самом деле стало плохо, – призналась Руби. – Но я имела в виду тот момент, когда Лори назвала меня моим настоящим именем.
– И я тоже о нем. Она даже не представляет, каким облегчением для меня стало то, что правда вышла наружу. Значит, Джулс?
– Так меня называли в школе. Сокращенно от Джульетты.
Руби, набравшись храбрости, кинула взгляд на шейха. Его профиль освещал мягкий свет фонариков, скрытых среди листвы.
– Извини…
– Мы ведь, кажется, решили больше не извиняться друг перед другом.
– Но я должна была признаться тебе раньше…
– Расскажи все сейчас.
– Хорошо. Мое настоящее имя Джульетта Доротея Ховард. До шестнадцати лет я жила вместе с родителями в небольшом поместье, которое уже много веков принадлежало семье моей матери. О такой жизни, какая была у меня, многие люди могут только мечтать.
Руби снова кинула быстрый взгляд на Брэма. Его рука все еще бережно поддерживала ее. Но на лице шейха не отражалось никаких эмоций. Невозможно было понять, о чем он думает.
– Через неделю после моего шестнадцатого дня рождения стало известно, что мой отец – мошенник, охотящийся за беззащитными пожилыми женщинами. Он ухаживал за ними, обольщал их, а когда они уже были готовы ради него поставить подпись на любом документе, обирал своих жертв до нитки.
Руби достала из сумочки мобильник, вышла в Интернет, ввела в строку поиска имя своего отца и протянула телефон Брэму.
– Тут все написано…
Пока шейх просматривал статьи, в которых излагалась история крушения ее жизни, Руби отрешенно глядела на купол дворца.
Спустя несколько минут Брэм вернул ей телефон.
– Тебе было всего шестнадцать. Это не имеет к тебе никакого отношения.
– Вот только репортеры так не считали. Каждый день они дежурили у ворот моей школы, названивали мне круглые сутки, просили дать интервью или хоть какой-то комментарий.
– Они тебя преследовали? – В голосе шейха совсем не слышалось удивления.
– Разумеется. Я не воровала у тех пожилых дам их сбережения и средства из пенсионных фондов. Но меня считали избалованной принцессой, у меня были собственные пони, я училась в дорогой частной школе. И все это – только благодаря деньгам, которые украл мой отец.
– А руководство школы пыталось как-то защитить тебя от назойливости прессы?
– Директор держал ворота школы закрытыми, отказывался давать комментарии, но не мог помешать папарацци, которые забирались на ограду школы и фотографировали меня издалека с помощью сильных объективов. – Руби обхватила себя руками, словно стараясь унять терзавшую ее боль. – Девочки, с которыми я училась, тайком снимали меня и выкладывали фото в Интернет. Мне так хотелось вернуться домой, к маме, но наш дом осаждали репортеры. В конце концов меня тайком отправили в Шотландию, к старой няне моей мамы.