Боже, дай мне силы. У Адама закружилась голова. Когда Мелани ослабляла бдительность, когда она была такой дерзкой, независимой и сексуальной, точно такой же, как в ту ночь, когда он впервые встретил ее, у него не было никакой другой мысли, кроме как заполучить ее в свою постель, и как можно скорее. Он выбрал песню, не особо задумываясь. Спроси его, он даже не вспомнил бы, что выбрал.
– Какую песню ты выбрал? Я не видела.
– Гм… Это сюрприз.
Мелани помешала напиток соломинкой.
– Я могу выпить до семи этих божественных напитков, но тогда тебе придется усадить меня в такси, потому что я буду или очень сонная, или очень, очень глупая.
– Сегодня вечером я готов потакать любым твоим желаниям.
Мелани ухмыльнулась:
– Ты готов подкрепить свои слова делами? Потому что я хочу танцевать.
Адам был готов на все.
– На самом деле здесь не танцуют. – Завсегдатаи паба привыкли неподвижно стоять, облокотившись о стойку. Молчать или перебрасываться фразами, но никак не танцевать.
– Может, пора изменить устаревшие привычки? – Мелани схватила его руку и положила на свое бедро.
Адам решительно привлек к себе.
– Что, если я скажу тебе, что не танцую? – Он провел ее в центр маленького круга их импровизированного танцпола, скользнув рукой на ее талию. Его ладонь легла на изгиб, словно была предназначена для этого.
– Я бы сказала, что ты лжец, – пробормотала Мелани, вторя его ритмичным покачиваниям. Это была всего лишь маленькая капитуляция, но он брал то, что мог. Каждую крупицу.
– По правде говоря, я действительно не люблю танцевать, но сейчас мне это нравится. Очень. По крайней мере, я могу держать тебя в своих объятиях.
– Три минуты тебе достаточно? Столько длится песня.
– Мы забросили два доллара. Таким образом, я купил восемь песен или двадцать четыре минуты счастья, если мои расчеты верны.
– Если ты правильно разыграешь свои карты, двадцать четыре минуты твои.
Адам тихо рассмеялся:
– Мы с тобой исключительно хорошо пустословим, и ни один из нас не хочет сдаться и сказать то, о чем мы действительно думаем.
Мелани посмотрела ему в глаза:
– Тогда скажи мне, Адам. Скажи мне, о чем ты думаешь? – Может быть, ее храбрость была порождена «Мохито» и подпитывалась бравадой.
Адам глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и моля Бога, чтобы его слова не заставили ее возвести еще более высокую стену между ними. В последний раз, когда он честно признался в своих чувствах, она сделала именно это.
– Я думаю, что ты красивая и умная, сексуальная и веселая. Я думаю, что мужчина, бросивший тебя, полный придурок. Я думаю, что я не меньший придурок из-за того, что провожу время с Джулией вместо того, чтобы попытаться построить отношения с тобой.