Тобиас посмотрел на стоящую перед ним буйную, пылкую красавицу, с изящным и выразительным лицом и сердитыми глазами, похожими на изумруды. Его сердце получило еще один удар – это отразилось на его лице; теперь он чувствовал, что ради нее мог бы совершить и убийство.
– То, что произошло с вами, – ужасно, Ровена. Как бы я хотел разорвать Мейсона голыми руками!
Ровена видела, как заходили желваки у него на скулах и как побелели губы. Он судорожно сжал кулаки, а выражение его глаз… это было трудно описать. Солнце било в окно, освещая его лицо, придавая золотистое свечение его бронзовой коже. Казалось, на какое-то время он онемел.
В конце концов Тобиас все же заговорил:
– Вы видели его после этого столкновения?
– Нет. В тот же день он оставил Фалмут. Тобиас, вы можете мне кое-что пообещать?
– Что именно?
– Когда мы освободим Джейн – а я твердо в этом уверена, обещаете ли вы найти Мейсона и заставить его заплатить за все, что он сделал?
Тобиас сжал губы и молча кивнул. После этого он вышел из каюты с еще большей, чем раньше, решимостью найти Мейсона. Он посчитается с мерзавцем. Не только за то, что он сжег его корабль, но и за Ровену тоже.
«Цимбелин» шел вдоль берегов Северной Африки, направляясь к западу. Он миновал Танжер, заброшенный английский форпост, свободно прошел проливы и повернул к югу, на Сале, не зная о страхах и надеждах, которые нес на своем борту.
Можно было вполне извинить Ровену, которая слегка потеряла самообладание, впервые увидев Сале, занимавший стратегически выгодное положение на северном берегу дельты реки Бу-Регрег. Это было опасное, хорошо укрепленное гнездо корсаров со скалистой береговой линией. Толстые неприступные городские стены, башни с зубцами, блестящие, будто полированные зеленые минареты под жгучим североафриканским солнцем были заметны, еще когда корабль находился далеко в море. Каждый берег дельты окружали прочные укрепления; две крепости ощетинились дулами пушек, направленных на море, знаменуя собой угрозу всем, кто приближается к стенам Сале.
Поскольку гавань была неглубокой, тяжелые суда не могли в нее войти и должны были ждать прилива, чтобы немного продвинуться вперед, ближе к берегу. «Цимбелин» бросил якорь за песчаной отмелью, обеспечивавшей Сале защиту от моря.
Тобиас присоединился к Ровене, стоявшей у борта.
– Если бы я не знала, что это за город, то Сале показался бы мне довольно привлекательным – в своем роде, – пробормотала Ровена.
– Полагаю, так и есть, однако единственное его отличие от всех прочих североафриканских городов – это невольничий рынок. Эта часть Сале претерпела значительные изменения с тех пор, как к власти пришел Мулай Исмаил. Первое, что он сделал, – это закрыл рынок, кстати сказать, когда-то самый большой в Северной Африке и приносящий огромные деньги. Не по причине доброты характера, разумеется, а потому, что он пожелал, чтобы все рабы доставались ему.