— Анна, очнись, — осторожно позвал Габриэль, — тебе надо раздеться, ты вся в крови.
Он заботливо снял мои сапоги. Я открыла глаза, но сидеть удавалось с трудом, комната плыла.
— Габриэль, — пролепетала я заплетающимся языком.
Совсем ничего не соображая, провела рукой, которой могла шевелить, по его щеке и губам.
Он осторожно остановил мою руку и, погладив запястье, поцеловал ладошку. Я вся затрепетала и хотела улыбнуться, но сил не было.
— Ты потеряла очень много крови, рана была глубокая, Эрвин ее залечил, но восполнять потерю крови придется самой, поэтому у тебя такое состояние, — объяснил он мне.
— Канья, — обратился Габриэль, к появившейся на пороге девушке, — помоги ей раздеться.
Он встал и стремительно покинул комнату, закрыв дверь и оставляя нас с Каньей одних. Она расшнуровала мне платье и помогла снять его.
— Анна, что же теперь будет, — начала она, и в голосе ее слышалось беспокойство.
Я хотела ей ответить, но сил не было. Она помогла лечь и заботливо накрыла одеялом.
— Спасибо, что спасла, — еле слышно пробормотала я.
— У меня не было выбора, иначе мы обе погибли бы, — прошептала она мне так же тихо. — Отдыхай.
И когда она ушла, я провалилась в сон.
Силы вернулись ко мне на следующий день после полудня, я открыла глаза и увидела россыпи солнечных зайчиков на потолке, они плясали, кружась. Я предприняла попытку встать, и комната тоже немного закружилась, но через мгновение все встало на свои места. На полу лежало окровавленное платье, и его камни ярко блестели на солнце, играя солнечными зайчиками на потолке. Я смогла встать и поплелась в комнату гигиены. На мне была только сорочка и трусы. На руке, плече и груди запеклась кровь.
Умывшись и немного смыв кровь мокрым полотенцем, я посмотрела на свое отражение Лицо было бледное, словно у фарфоровой куклы. Позади открылась дверь, и в отражении я увидела Габриэля. Он был одет в простую черную тунику. Нечто подобное я уже видела на нем. В своем сне-воспоминании.
— Доброе утро, — поздоровался он, — как ты себя чувствуешь?
— Могу ходить и говорить, судя по всему, — пробормотала я, снова обдавая лицо прохладной водой, — это уже хорошо.
То, что я была почти полуголая, меня не смущало. В конце концов, он уже все видел.
— А где Канья? — поинтересовалась я.
— Ей выделили другую комнату, — спокойно пояснил он. — Объясни мне, зачем вы ушли с праздника одни?
Решил сразу перейти к главному.
— Разве Канья не рассказала? — невинно ответила я.
— Может, Эрвин и достаточно наивен, но я не он, — сердито проговорил Габриэль, и укоризненно посмотрел на меня в отражении, — я знаю, что Канья отвела глаза, не надо врать.