Это здесь, в этом громадном городе, где воздух кажется спертым от тумана, смешанного с людским дыханием, городе скорбей и никогда не удовлетворяемых желаний, фальшивых улыбок, городе отравляющей лести и завистливого честолюбия, городе, в котором так трудно уснуть, а когда засыпаю — медь и гранит придавливают мне грудь.
По Высочайшей Милости вернулись мы, Пушкин, в этот город.
Сняв две комнаты на постоялом дворе Волкова на Большой Конюшенной, затыкая уши на чавканье и пыхтенье блистательной столицы, я разложил на столе бумаги.
Никто меня не знает, иногда только брат Дмитрий с порога: и что же, Миша, с твоей дальнейшей карьерой, какие намерен предпринять шаги?
А, ты снова за свое, он поднимает кверху руки, птичью голову наклоняет, еще из тебя не выветрилось.
Так что, ты уж сам на себя.
Минутку ждет и: тоже мне Пушкин тринадцатого курса, действительно.
19
Губернские очерки.
Из записок отставного надворного советника Щедрина.
Издал М. Салтыков.
Тургенев не одобрил, поэтому Некрасов отверг, не читая.
А Катков сразу ухватился.
Катков говорят свинья, но он идет в ногу с духом времени и поднимает тираж.
Все идут в ногу с духом времени.
Граф Соллогуб поставил в Александрийском Театре пьесу под названием «Чиновник».
Крикнем на всю Русь, что пришла пора вырвать зло с корнем!
Восхищенная публика хлопает, забрасывает артистов цветами.
Всех переполняет единое возвышенное чувство.
Каждый бы только расцарапывал раны, разоблачал, бичевал.
Чем более безжалостны и горьки слова писателя — тем более горячи аплодисменты.
Направление, господствующее в литературе, названо обличительным.
Губернские очерки принадлежат к господствующему направлению.
Забавно: была пустота и мрак, и глушь, и непонятое одиночество, и маска на каждый день, и скрытое желание, чтобы как-нибудь об этом рассказать, и следовательно раздвоение на Щедрина и Салтыкова, на Щедрина, который и есть я, и в то же время не есть, и вдруг — господствующее направление и голос Щедрина в хоре, голос вовсе не самый дерзкий.
И меня нет, Щедрин существует реальней, чем я, со слегка неуверенной улыбкой остается на сцене, чтобы выслушать банальные похвалы и снисходительные порицания.
Господин Щедрин в своих интересных рассказах коснулся одной из болезненных сторон нашей действительности.
Факты, собранные Щедриным, большей частью так и остались голыми фактами, не проникнутыми мыслью, сырым материалом, который еще ждет своего художника. Каждый из сообщаемых им фактов, хотя бы и подлинный, остается чуть ли не лишенным значения и не приводит ни к каким выводам.