— Не высовываться. Что говорят, то и делай. Пусть он ещё подёргается.
— Слушай, Гриш, а может, она ему не нужна? Гришка помолчал, видно, обдумывая.
— Нужна, поверь. Просто он время тянет, так что нужно его немного подтолкнуть.
— А потом?
— А потом… Простимся. — Он рассмеялся, вышло настолько зловеще, что у меня не осталось ни единого сомнения в том, как он собирается прощаться и с кем. Я зажмурилась от ужаса, потом вспомнила его слова про то, что Серёжку неплохо бы подтолкнуть, меня как прострелило, и я кинулась обратно в дом. Едва успела устроиться на диване, как послышались тяжёлые шаги, и Гриша зычно позвал:
— Настька, иди сюда.
Сердце пустилось вскачь, я сглотнула, но заставила себя с дивана подняться. На непослушных ногах подошла к двери. Увидела Гришу, который появился с кухни с ножом в руках, и в ужасе шарахнулась в сторону, но он успел меня за волосы схватить и потянул обратно.
— Я сказал, иди сюда, — рыкнул он мне на ухо, а у меня колени подогнулись. — Стой спокойно.
Он снова потянул меня за волосы, и у меня в голове мелькнула мысль, что он мне горло сейчас перережет, но случилось что-то другое, я вскрикнула, на что мой мучитель не обратил ровным счётом никакого внимания. А потом я поняла… Он мне ножом волосы отрезает.
— Уж прости, детка, ножниц нет.
— Гриша, — прошептала я непослушными губами, а он вдруг в щёку меня поцеловал. — Нужно передать привет твоему мужу.
Как только он отступил, я рукой за волосы схватилась, и от досады заревела в голос. От моей косы одно название осталось. Волосы теперь едва до плеч доходили.
Смурной почти сразу уехал, с «приветом» для Серёжки. Я слышала, как машина отъезжает, но к окну не подошла, переживая случившееся. Хотя, я не из-за волос печалилась. Обидно, конечно, и жутко неприятно, но страшит совсем не испорченная причёска. Понимание того, что Гриша за нож схватился и он, явно, расстроен несговорчивостью моего мужа, напугала. А если Серёжка не проникнется, что дальше будет? Он мне пальцы отрезать начнёт, или попросту зарежет? Я напомнила себе, что он сидел в тюрьме, и вообще, человек непредсказуемый, с буйным нравом.
— Ну что запечалилась? — поинтересовался он, появляясь в комнате. Подошёл и потрепал меня волосам, вроде бы с удовольствием, любуясь делом рук своих. Я попыталась увернуться от его лапищи. — Отрастут волосы. А муж твой поймёт, что это именно твои. Их ни с чьими другими не спутаешь. Хватит слёзы лить, Насть. Лучше ужин приготовь.
Спорить я не стала, поднялась, как в бреду, и отправилась на кухню. С каждым днём мне становилось всё более жутко.