— Настя.
Я посмотрела на него. Гриша странно щурился, глядя на меня с непонятным подозрением.
— Чему ты радуешься?
Я пожала плечами, удивленная его вопросом.
— Ничему. Просто… Красиво.
— Красиво?
Я начала злиться.
— Что ты хочешь от меня?
Он дёрнул меня за руку, весьма нелюбезно.
— Ничего. Шагай вперёд, хватит цветочками любоваться. За две недели не налюбовалась, что ли?
— Нет, — огрызнулась я. — Я за тобой наблюдала.
Гриша хмыкнул.
— Да? И что ты вынесла из своих наблюдений?
— То, что ты хам и мерзавец!
— Ценная информация.
Я руку свою решительно освободила, обогнала его и зашагала впереди.
— Жду не дождусь, когда избавлюсь от тебя, — заявила я через минуту, правда, не оглянулась на него. И услышала в ответ:
— Взаимно.
От злости я ускорила шаг, а потом взвизгнула, когда прямо у моего лица зажужжала пчела. Я руками замахала, отпрыгнула, а затем в гневе обернулась, услышав за спиной смех.
Больше я с Гришкой не разговаривала, даже не просила его остановиться и передохнуть. Ноги гудели от усталости, голова болела, и хотелось пить, но я упрямилась и не произнесла ни слова. Но от Гришки поотстала на несколько шагов, и теперь разглядывала его спину, широкие плечи и мощную шею. Сверлила взглядом непробиваемый затылок и мечтала о том, с каким удовольствием я взгляну на него в последний раз, после чего повернусь и уйду. И случится это совсем скоро. В последний час нашего путешествия я его попросту ненавидела. Настолько увлеклась, что про усталость забыла. И поэтому когда мы вошли в довольно крупное село, я шла по дороге, печатая шаг, без всякого интереса поглядывая по сторонам, а думать могла только о своей ненависти. Я её лелеяла, я хотела ненавидеть этого человека ещё сильнее, и с усердием взращивала в себе это чувство. А потом Гриша вдруг свернул к воротам одного из домов и без всяких сомнений толкнул калитку. Обернулся на меня.
— Входи.
Я остановилась, взглянула с подозрением.
— Чей это дом?
— А тебе это надо знать? Входи, говорю.
Я сомневалась, и буквально заставила себя войти во двор. Калитку Гриша за мной закрыл и сразу замер, а я тут же раскаялась в своей доверчивости, уверенная, что попала в очередную ловушку. Но окинув взглядом двор, немного успокоилась, увидев детские качели и велосипед, прислоненный к стене дома. Да и сам дом выглядел неплохо: не шикарный, но добротный, двухэтажный, слева от крыльца большая клумба с цветущими пионами. А на заборе палисадника висел ковёр, видимо, для просушки. Пока я оглядывалась, на крыльце появился ребёнок, девочка лет восьми, посмотрела на нас с особым интересом, руку в бок упёрла и закричала в открытую дверь: