Антонина Васильевна высоко вскинула брови.
— Так они ж гости, товарищ полковник! Сколько время мы вас ждали! А потом они уж больно хлопцы славные.
Овсянников засмеялся.
— Нравятся?
— Очень. Особенно лейтенант. — И она нежно посмотрела на Саню.
Саня втянул голову в плечи и боялся оторвать глаза от тарелки.
Антонина Васильевна захохотала.
— А застеснялся-то, как красная девица. Товарищ полковник, почему он у вас такой застенчивый?
Овсянников похлопал Малешкина по спине.
— Что ж это, Саня, такая интересная женщина, а ты и не поухаживаешь? Я бы на твоем месте…
Овсянников с такой грустью посмотрел на хозяйку, что та присмирела и тихо сказала:
— Ваш лейтенант молодец. Как он вчера майора выкуривал. Живот от смеха надорвешь.
— Моя идея, — гордо заявил Щербак. Сидел он мрачный и проклинал себя за то, что вытащил бутылку.
— Что? Что? Какая идея? — оживился полковник. — Кто здесь кого выкуривал? Малешкин, что вы опять натворили?
Малешкину пришлось все рассказать. Овсянников слушал внимательно, и его обычно строгое лицо теперь было грозным. А когда Саня стал описывать, как майор с пистолетом бегал вокруг самоходки и кричал: «Прекратите, стрелять буду!» — полковник закрыл руками лицо, я все его большое сухое тело затряслось от смеха.
Насмеявшись вволю, Овсянников вытер глаза, стал одеваться. Поблагодарив Антонину Васильевну за угощение, попрощавшись со всеми за руку, замполит попросил Малешкина проводить его немножко.
Они вышли на улицу. Был тихий, ясный декабрьский день. Снег, переливаясь, блестел и резал глаза, повизгивал под ногами. Заиндевелый вишневый садик сиял, как стеклянный. Воздух был чист, свеж и прозрачен. Каждый звук в нем звучал долго, отчетливо и звонко. Самоходка, подняв вверх пушку, тоже побелела от инея.
Они прошли от крыльца до колодца. Овсянников остановился, поправил на голове Сани шапку.
— Значит, майора Дядечку выкурили. Озорники! — Слово «озорники» у полковника прозвучало как «молодцы». Овсянников сел на обледенелый сруб колодца и пытливо посмотрел на Малешкина. — Ребята твои, наверное, сейчас за бутылку принялись. Они только и ждали, когда я уйду! Мне даже совестно стало. Тут, видимо, ничего не поделаешь. А ты побудь со мной. Выпьют — и пойдешь.
Саня усмехнулся:
— Оставят, товарищ полковник.
Лицо у полковника опять стало грозным.
— Вообще водка — гадость, а пить ее с подчиненными — вдвойне гадость. А ведь ты пьешь с ними?
Саня посмотрел на небо, потом на полковника и кивнул головой.
— Если хочешь быть настоящим офицером, прекрати. С сегодняшнего дня прекрати.
Саня удивленно посмотрел на замполита: