— Мне? Воины? — удивился я. — А зачем они мне? Я воевода стрелецкий армии принца Модулярского. Которых мне командир людей даст, тех и выучу и плечом рядом встану. А время придет, и костьми лягу. Слава же, брат, всегда командиру да народу принадлежит. Так и будут сказывать: принц, мол, Ратомир с воинством честным, орейским, короля-оборотня победил. А о нас, воинах рядовых да строевых, только отцы да мамки и знать будут. Так что и со славой в войске пусто.
Лесные еще продолжали улыбаться, но и те скривели, потускнели.
— Да и веселого в войске мало, — продолжил отговаривать я. — А битвы и вообще — грязь, пот, кровь. Как брат ратный рядом мертвым падает, смеяться губы не смеют. Когда же самого ранят, ужом хочется от войны уползти… Кто-то за хабаром с нами идет, так и того понять можно. Труден да опасен воинский труд. Награду подходящую требует. А злато да серебро, ведаю, тоже вам в лесу не к месту. Как и сам я цены кругляшам не ведаю. Выходит и так, вам на войне делать нечего.
Родичи молчали. И ни единый из них больше не улыбался.
Командир постоял еще минуту, покачал головой и скрылся в шатре.
— Потому и говорю вам, что ни веселья, ни славы тут нет. А коли приказывают, нужно спину в поклоне гнуть и бежать выполнять. Еще и убить могут или ранить — тоже беда. Идите домой, братья. Коли стыдно станет, сказывайте — я вас принять отказался. Ни к чему моему командиру охотники…
Я еще раз поклонился переминающимся с ноги на ногу лесным братьям, повернулся и зашел в палатку Ратомира. Сил больше не было смотреть на побледневшие от стыда лица родичей.
— Знатные были воители? — поинтересовался Ратомир, жестом указывая мне на раскладное креслице возле стола.
— Они одни твоего войска стоили, — грустно кивнул я. — Все девять семей отроков прислали.
— Я бы после твоих слов не ушел, — хмыкнул принц. — На колени бы встал, а остался бы.
— Да и я бы не ушел, — настроение стремительно улучшалось. — Гордость бы не дала.
По натянутому пологу шатра упругой плетью вдарил первый порыв дождя. И зашелестел, зашумел, защелкал по пыльной земле, уговаривая открыться тугие зеленые мешочки на кистях черемухи.
Осторожно, бочком, вошел мокрый, словно выдра, пахнущий потом и дождем Велизарий.
— Сродственник ваш спрашивал, где шатры стрелецкие стоят, — округлив глаза, громко зашептал слуга мне в затылок. — Ну, это. Я показал. И что к Инчуте на довольствие встать надобно, это, объяснил… Ежели што не так, дык я сбегаю…
— Все так. Молодец, — и, улыбаясь всеми зубами, подмигнул заинтересовавшемуся принцу. — В войске твоем теперь двадцать три Мастера Ветра. Да и три сотни прочих лесных, с луком с детства знакомы…