Голос его был тих и ласков. Но столько было в нем сжатой в пружину ненависти и жажды тотального уничтожения, что девчушка отшатнулась к двери и спряталась за спину стоявшей там Изуми. Кстати, опасность резким сквозняком шла именно от нее, от Изуми.
– Кхм… – Кажется, впервые острая на язык Изуми не знала, что сказать.
Впрочем, Олегу больше слов сказала ее поза и положение рук: тело чуть наклонено вперед, готовое сорваться в глубокий выпад, левая рука охватывает горловину ножен и большой палец упирается в шестигранную гарду – цубу, готовясь вытолкнуть меч из тесных объятий ножен, где его уже подхватит правая свободная рука, замершая сейчас в нескольких сантиметрах над рукоятью…
Говорят, в древней Японии, чтобы спровоцировать нападение другого самурая, можно было не хвататься за рукоять меча – достаточно было вот так упереться большим пальцем левой руки в цубу. После этого любой здравомыслящий оппонент понимал, что счет пошел на мгновения и сейчас его начнут убивать – потому что из такого вот положения смертоносный росчерк по горлу мог последовать незамедлительно.
Кажется, его готовились располовинить в случае непредвиденного течения «массажа».
– Это была проверка, насколько я вас понял… – Определил очевидное Олег. – Прежде, чем я решу – пользоваться ли дальше своеобразным гостеприимством вашего гребанного клана, хочу уточнить… На##я? Или, если выражаться культурно, понятным вам языком, какого х## вы, мудозвоны ушастые, смеете устраивать подобные проверки в моем отношении? Какого ляда вы, мутанты лупоглазые, смеете подозревать меня, офицера Императорского Флота, в склонности к педофилии? Кто из ваших сумасшедших богов позволили вам, дегенераты генетические, лепреконы недоделанные, кролики затраханные, втравливать в свои игры несовершеннолетнюю девочку…
Олег сам не помнил, как оказался на ногах посреди массажного кабинета. Он не помнил, как и почему кушетка отлетела куда-то к окну. Он не помнил и не обратил внимание на то, что полотенце с «здесь массировать» куда-то потерялось. Он только чувствовал, что глаза начинает застилать мутно-красная пелена вот-вот готового сорваться с тормозов боевого транса.
Изуми была не просто бледна, ее смуглая кожа побелела с отливом в синеву. «Экстренная отмена входа в боевой транс, – Автоматически определил Олег. – Откат будет – мама не горюй! Как и у меня, наверно…» Из прокушенной губы тоненькой струйкой сочилась кровь. Она оставила в покое свою катану и стояла перед Олегом на вытяжку по стойке смирно. Из-за ее спины в ужасе выглядывала девочка-массажистка, которая впервые увидела, как мурлыканье переходит в низкое утробное рычание разъяренного хищника и… и это страшно.