Но как они двое вообще здесь оказались? Они что, были где-то здесь неподалеку и всю ночь меня слушали?
— Пойду к нему, — Копано тоже вышел, прикрыв за собой дверь. Я усилила слух, поискала их и наконец обнаружила у подножия лестницы. Рядом с ними грохотал, как водопад, дождевой поток, стеной низвергающийся с крыши. Я постаралась не обращать внимания на ужас, который по-прежнему окутывал меня, и сосредоточилась на их разговоре.
В гостиную тихонько заглянула Патти, я помахала ей, показывая, что слушаю. Она включила торшер, присела рядом со мной и стала растирать мне замерзшие руки и ноги, пытаясь согреть.
— Пойдем куда-нибудь и поговорим, — сказал Копано Каидану.
— Можно и прямо здесь. Она никогда не пользуется особыми чувствами.
Ой! Я действительно подслушивала, но не чувствовала себя виноватой — так отчаянно мне требовалось понять, что на душе у Каидана. Парни разговаривали тихо, вдобавок их голоса заглушал шум дождя.
— Не расстраивайся, Кай. Я ведь только беспокоюсь о ней.
— Готов спорить, что так и есть.
Слова Каидана звучали грубо и резко, в противоположность спокойному тону Копано.
— Брат, ты ведь рискуешь ради нее головой.
— Это потому, что я действительно ее знаю. А у тебя какие причины? Наверное, ты бы тоже хотел познакомиться с ней поближе?
— Ты вполне ясно дал понять, что в этом смысле она недоступна. Будь благоразумным. Ставки слишком высоки. А я только хотел помочь.
— Ты ничего не можешь здесь сделать, Коп!
Они притихли, и было слышно, как Каидан прерывисто дышит через нос.
— Брат, прошу тебя, верь мне, — сказал Копано. — У Фарзуфа нет оружия более сильного, чем ваша с Анной взаимная привязанность. Если он узнает, что ты являлся сюда ее утешать, тебе нечего будет этому противопоставить. И не лги себе — тогда он точно тебя уничтожит.
— Да, некоторым из нас нужно беспокоиться о таких вещах. Спасибо за напоминание.
От звуков, которые за этим последовали, у меня застыла кровь — это были тяжелые шаги по лужам и металлический звон выскакивающего лезвия. Я встала, прижимая руку к сердцу. Затем послышался хриплый низкий смешок. Отец.
— Отложи это, мальчик. Извините, что прерываю гормональное пиршество.
Я соскочила с дивана, выбежала из квартиры, стремглав слетела по бетонной лестнице и чуть не врезалась во всю троицу, стоявшую внизу. Отец был мокрым до нитки, на бритой голове висели, как бусины, дождевые капли. Он сверлил глазами Каидана.
— Папа! — и я тут же прихлопнула рот ладонью, пораженная внезапной догадкой. Меня осенило в тот самый момент, когда отец переводил взгляд с Каидана на меня.