— Ясно. — Мне требовалось освежить информацию. — Напомни, пожалуйста. Мельхом — это отец Блейка?
— Да.
Неужели нет какого-нибудь способа спрятать мой значок, который может привлечь внимание? Я опасалась, что повелители заметят белые вкрапления, и спрашивала себя, почему так отличаюсь от остальных. Каидан посмотрел на мою прикушенную губу и покачал головой, потом снова перевел глаза на дорогу и, сняв одну руку с руля, потер свой затылок.
— Что такое? — спросила я.
— Вот мы здесь, в этой машине, возможно, нам грозит опасность, а я могу думать только…
— О чем? — От предчувствия я вся покрылась гусиной кожей.
— О том, — неохотно закончил он, — как хорошо ты выглядишь. — Он сдернул шерстяную шапочку и поскреб себя по голове, словно у него зудела кожа под стрижеными волосами.
Я сжала губы, изо всех сил стараясь казаться равнодушной и запрещая себе почувствовать удовольствие от комплимента. Столько сил было вложено в попытки вытолкнуть Каидана из моего сердца — и вот он снова полосует меня на куски, как ни в чем не бывало. Я решила сменить тему.
— Как тебе сегодня показался мой папа?
— Я бы побоялся подойти к нему с неправильной стороны.
— Наводит страх, да?
— Есть малость.
Я попробовала представить себе дом Каидана, в котором собрались вместе повелители, исполины и люди. Хотелось надеяться, что там будет достаточно развлечений, чтобы мы смогли быстро войти и выйти. Меня радовала предстоящая встреча с другими испами. Ну, по большей части. Мысль о Копано заставляла меня нервно вздрагивать, и мне не давал покоя вопрос о том, что же все-таки произошло между Джинджер и Каиданом.
— Каидан, можно тебя кое о чем спросить? Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить. — Он ответил вопросительным взглядом, и я заспешила: — Что произошло между тобой и Джинджер?
Он издал неприятный звук вроде «ох!» и задумчиво потер затылок.
— Не знаю. В детстве мы много времени проводили вместе и до того, как мне исполнилось тринадцать, были очень близки.
— Близки? — У меня вдруг пересохло во рту. — А я всегда представляла себе тебя одного.
Он покачал головой, не меняясь в лице.
— Нас всегда было двое — Джинджер и я.
— О!
Это многое меняло. В моем сознании сформировалось новое представление. Я знала, что это эгоистично, но мне не нравилась мысль о тесной детской дружбе Каидана и Джинджер.
Каидан начал говорить с некоторым сомнением, так, как если бы слова текли из него помимо его воли.
— Об этом даже и думать более чем странно. Совершенно другая жизнь. — Тут он замолчал так надолго, что я даже подумала, что он решил на этом завершить разговор, и прошептала: