— «Греховодники», его любимая.
— Гм. Никогда о такой не слышал.
К нам, перешептываясь и хихикая, подошли Кристин Миллер и Вероника из моей испанской группы. Они носили одинаковую стрижку — сзади короткую, а впереди пряди длиной до подбородка, — и у обеих были каштановые волосы, но у Вероники более темные, почти черные, с новыми короткими красными прядями. Вероника успела сильно опьянеть, ее цветная аура совсем затуманилась. Она обвила руками мою шею и испустила глупо-счастливый вопль. Язык у нее заплетался.
— Можно тебе просто сказать одну вещь, девочка? Ты самое чудесное маленькое существо всех времен! Я так рада, что ты здесь!
В нормальном состоянии я бы спросила себя, не издевается ли она, но в тот момент чувствовала себя так легко и жизнерадостно, что со спокойной душой приняла пьяные комплименты, и они мне даже понравились.
— Спасибо! — закричала я в ответ. — И кстати, у тебя чудесные красные пряди.
Глаза Вероники засияли.
— Боже мой! Тогда отныне ты моя лучшая подруга навек. Пошли танцевать!
Кристин вылупила на нас глаза.
— Погоди, — сказал Скотт. — Допей из своего стаканчика, чтобы не пролить содержимое на пол во время танца.
Отличная идея. Я выпила всё до последней капли и вручила пустой стаканчик Скотту.
— Пошли! Обожаю эту песню! — Вероника потянула меня за руку, и я позволила ей меня увести.
— Идем с нами, — уже на ходу крикнула я Скотту через плечо. Они с Кристин пошли следом, и мы все вчетвером добрались до комнаты, где был устроен танцпол. Там гремела музыка, и от мощных басовых нот дребезжали оконные стекла.
Ограничители, державшие меня, осыпались, словно детские кубики. Тут Вероника завопила — у-у-у-у, — и я, вскинув руки в воздух, подхватила клич. В голове все расплылось, я больше не различала цвета окружающих, и это казалось освобождением. Облачка были видны по-прежнему, но воспринимались моим мозгом как продолжения людей. В тот момент ничто не могло меня потревожить. Мне было безразлично, увижу ли я сейчас Каидана Роува, — даже он не смог бы испортить мне настроение.
Мы с Вероникой танцевали. Это было полнейшее и совершеннейшее счастье. Все вели себя любезно и совсем не обижались, когда я на них натыкалась. Восхитительно было ощущать рядом тепло человеческих тел. Я закрыла глаза и позволила бедрам двигаться в ритме музыки, наслаждаясь каждым соприкосновением.
Рядом с нами Кристин тихо разговаривала со Скоттом. До меня донеслись слова:
— Что, уже действует?
— Заткнись, черт побери! — прошипел Скотт.
Вероника поднесла к губам свой стаканчик, но тут на нее кто-то налетел и выбил его из ее рук.