Я подняла глаза, увидела, что Каидан опять сидит на краю причала, глядя на воду, и поняла, что означали его вопросы. Он что-то обо мне знает. Я пододвинулась к нему, и осторожно спросила, боясь все испортить чрезмерной настойчивостью:
— Почему эффект наступил и прошел так быстро?
— Наши тела отвергают всё чужеродное.
Наши?
— Микробы, раковые клетки, любые расстройства — ничто не удерживается. Наркотики и алкоголь сгорают так быстро, что игра не стоит свеч. Я как-то попробовал курить — несколько дней кашлял черной смолой.
— Заманчиво, — заметила я.
— Точно. Такой уж я заманчивый. — Он невесело рассмеялся.
— Так значит… — я отчаянно боялась его спугнуть, — ты такой же, как я?
— Кажется, да и нет.
И тут я кое-что заметила. Наверняка это бросилось бы мне в глаза раньше, не будь сознание затуманено эксом.
— Почему рядом с тобой нет такой облачной штучки?
Он повернулся и изумленно на меня поглядел.
— Облачной штучки? Ты это всерьез?
— Но ты ведь знаешь, о чем я говорю? Верно?
Вместо ответа он поднялся, посмотрел в сторону дома и, нахмурившись, спросил:
— Твои чувства уже пришли в норму?
Я знала, что Каидан имеет в виду особые чувства, и подивилась тому, как обыденно он об этом говорит.
— По-моему, да.
— В доме драка. Я думаю, тебе стоит прислушаться.
Я тоже встала и протянула свой слух к дому. Сделать это оказалось труднее, чем обычно, и времени ушло больше, но в конце концов я пробилась внутрь. Вопли. Суматоха. Звуки ударов и падения тел. Звон разбитого стекла, девчачий визг, кто-то пытается разнять драчунов и называет их по имени.
— Господи, Скотт и Джей! — не тратя лишних секунд на фокусирование ночного зрения, я сорвалась с места и понеслась с такой скоростью, с какой только могла переставлять ноги по шатким доскам причала. Каким-то образом мне удалось не споткнуться и не упасть.
Я распахнула заднюю дверь и, энергично работая локтями, добралась до комнаты, где был танцпол, — в тот момент трое здоровенных футболистов выволакивали из нее Джея. Джей отчаянно отбивался и ругался такими словами, каких я от него в жизни не слышала. Я остановилась в проходе и огляделась. Одно из окон разбито вдребезги, какие-то девочки плачут, музыка и танцы остановились, и все смотрят на Скотта, который держится за разбитый в кровь нос. На руке тоже кровь, рубашка порвана от ворота до пупа и, опять-таки, забрызгана кровью. Но, похоже, он несколько протрезвел, потому что шестое чувство показывает мне его ауру, неустойчивую и темную — страх.
Спотыкаясь, подошел Джин. Он был без рубашки и, судя по растрепанным волосам его девочки, они коротали время на одном из диванов в подвале.