— Патти, это Каидан. Каидан, это Патти.
Они с некоторым сомнением посмотрели друг на друга, а потом Патти, к моему изумлению, протянула Каидану руку, и Каидан ее пожал.
— Вы, должно быть, совершенно необычайный молодой человек, если уж Анна готова нарушить данное мне обещание ради встречи с вами.
Он взглянул на меня, и я потупилась.
Патти тоже на меня посмотрела, причем выражение лица у нее было какое-то странное. Тут я вспомнила, что на мне висит мешком красная футболка Каидана, и с мгновенно запылавшими ушами начала бормотать извинения:
— Ах, это… Тут ничего такого. Понимаешь, у меня случайно порвалась блузка, и Каидан одолжил мне одну из своих футболок. Я знаю, что это выглядит подозрительно, но я говорю чистую правду, клянусь тебе…
У меня упало сердце: я же нарушила обещание, теперь всем моим клятвам грош цена! Патти прокашлялась и скрестила руки на груди.
— Можно мне сказать тебе пару слов наедине? — попросила я.
Патти повернулась к Каидану и сказала сдавленным голосом:
— Можете садиться. Принести вам чего-нибудь попить?
Конечно, ее неистребимое южное гостеприимство проявилось даже в этот момент.
— Нет, спасибо, мэм. — Каидан уселся на кушетку. В нашей гостиной он смотрелся неуместно. Перед тем, как выйти вместе с Патти, я посмотрела на него, показала на свое ухо и помотала головой: тебе лучше не слушать! Да-да, именно так.
Мы вошли в комнату Патти, и дверь еще не успела закрыться, как из моих глаз потекла пара ручьев.
— Патти, пожалуйста, пожалуйста, прости меня. Мне ужасно стыдно. Никогда раньше я не была нечестной с тобой, и я так злюсь на себя сейчас. То есть, просто… Я знала, что он может ответить на мои вопросы, и что он не причинит мне зла. Но не знала, как сделать, чтобы ты в это поверила.
Чувствуя, как я виновата перед Патти, я избегала смотреть на ее ангела-хранителя. Мне хотелось рассказать ей, что она была совершенно права — мне не следовало искать встречи с Каиданом. От того, что я узнала, мне стало лишь хуже, и надо мной нависла серьезная опасность. Но я не могла обрушить все это на нее. Она бы сошла с ума.
Аура Патти все время меняла цвет, становясь то пастельно-розовой — любовь, — то светло-серой — беспокойство. Слезы у меня так и лились, и Патти прижала меня к себе. Я обняла ее, чтобы до капли впитать в себя всю исходившую от нее любовь и нежность.
— Анна, я понимаю, как это трудно, но ты не должна терять голову. Потому что самое важное — здесь. — Она чуть отстранилась и постучала пальцем по моей груди в области сердца.
Я промокнула глаза рукавом футболки Каидана.