Я воздела глаза к небу и уселась на кушетку. Патти принесла из кухни стаканы.
— Вы уверены, что не хотите пить? У нас есть охлажденный сладкий чай и… — она пошарила в холодильнике, — и еще вода.
— Я с удовольствием выпил бы чаю, благодарю вас, — ответил Каидан.
Я была довольна, что он согласился. Патти делается сама не своя, когда кто-то отвергает ее гостеприимство.
Каидан осторожно сел рядом со мной на кушетку, старую и потертую. Я вспомнила, как он, не разуваясь, разлегся на шикарном диване у себя дома, — забавно, но к нашей обшарпанной мебели у него, похоже, было больше уважения.
Патти подала нам наполненные стаканы, и он, вежливо улыбаясь, отхлебнул большой глоток.
— Спасибо. До приезда в Америку я ни разу не пробовал холодный чай.
— В самом деле? — спросила Патти. — Да, я обратила внимание на ваш акцент. Вы из Англии?
— Да, в основном. — Он сделал еще глоток. — Не хочу совать нос не в свое дело, но я слышал, как вы упомянули, что из-за поломки машины у вас срывается запланированная поездка. Это верно?
— Мы откладываем деньги на поездку в Калифорнию, — сказала Патти. Она была настороже — Каидан, возможно, и не сумел бы это определить, но я знала наверняка. Когда Патти спокойна, она всегда кладет ногу на ногу и откидывается на стуле, а тут сидела прямо, да и говорила суше, чем обычно.
— Чтобы я могла повидаться с отцом, — добавила я.
Глаза Каидана расширились — он явно заинтересовался.
— Я люблю автомобильные путешествия. Хотите, поедем втроем?
Я не удивилась бы сильнее, если бы он дал мне пощечину. Мы с Патти изумленно посмотрели друг на друга.
— Выступая с группой, я уже заработал больше денег, чем мне может понадобиться, и — совершенно честно — не знаю, что с ними делать. Машина у меня есть. Или, если вы предпочитаете, можно полететь самолетом, а на месте взять машину напрокат. За мой счет.
— Это очень щедрое предложение, — Патти тщательно подбирала слова, — но почему вы решили его сделать?
Вокруг нее взвился голубовато-зеленовато-сероватый вихрь эмоций — тех же, что испытывала и я: благодарность, изумление, нервозность, скептицизм. Как же мне хотелось, чтобы Каидан не мог читать наши чувства!
— Я… я…
Видя затруднение Каидана, я прониклась к нему своего рода состраданием. Он хорошо умел вести разговор, но под пронзительным взглядом Патти растерялся бы кто угодно. На нее нельзя было произвести впечатление ни обаянием, ни остроумием — годилась только неподдельная честность. Я надеялась, что он в состоянии это почувствовать.
— Не знаю, — в конце концов выпалил Каидан, как будто сознаваясь в чем-то чудовищно постыдном. — Обычно я никому не предлагаю помощь.