Энн. Он назвал меня уменьшительным именем. Обычно я сердилась на такое обращение, но тут оно меня согрело.
Я задумалась над вопросом. Вообще я не считала свои особые чувства чем-то, от чего можно получать удовольствие, тем более мне никогда не приходило в голову их сравнивать и пытаться понять, что мне нравится больше. Слишком трудно было отделаться от воспоминаний о тех страданиях, которые они мне причинили своим появлением.
— Запахи, — стала я размышлять вслух, — бывают совершенно чудесные. Если, конечно, не попадется скунс или что-нибудь в этом роде. Или зрение — это полезно, можно издалека читать дорожные знаки и все такое прочее…
Каидан смерил меня скептическим взглядом.
— Ты ими вовсе не пользуешься, так ведь?
— Пользуюсь, но редко. Предпочитаю прикидываться нормальной.
— А почему?
Я пожала плечами. Как это он так уверенно обо мне рассуждает? Даже страшно. А Каидан продолжал:
— Ты даже не упомянула осязание.
— Да. А хочешь, угадаю? Это твое любимое чувство!
Он поднялся со своей кровати — я залюбовалась его движениями — подошел к моей и сел рядом. Я тоже начала приподниматься, но Каидан удержал меня рукой за плечо:
— Нет, лежи как лежала. Я собираюсь тебе кое-что показать.
Я с подозрением взглянула на него, а он только рассмеялся.
— Спокойно, милая.
— Но что ты задумал?
— Ничего такого, что могло бы подвергнуть опасности твою добродетель и заставить Патти меня преследовать. Теперь закрой глаза.
Я немного сердилась, но любопытство взяло верх. Может быть, он покажет мне что-то полезное. Отбросив сомнения, я перевернулась на спину и закрыла глаза, но при необходимости была готова незамедлительно вскочить.
— Теперь расслабься и сосредоточься на осязании. Я буду хорошо себя вести. Обещаю.
Упражнение для выстраивания доверия? Что за бред!
Я сделала глубокий вдох, успокоилась и выпустила чувство из глубины тела на поверхность. Кожа под волосами. Шея. Плечи. Живот. Спина. Бока. Бедра. Икры. Лодыжки. Пальцы ног. Всё наготове.
Я ощущала крохотные прорехи между нитями ткани своей хлопковой блузки и джинсовых шортов. Гостиничный плед шерстил тысячами синтетических колючек. Волосы, выбившиеся из-под резинки, кололи виски и шею. И тут — ой! Я судорожно втянула в себя воздух, но сумела не распахнуть глаза. Теплый палец прижался к моей ладони. Я сосредоточилась на нем и прошептала:
— Чувствую узор, как на отпечатке!
Он, ничего не ответив, убрал палец, а секундой позже в его руках оказалась моя трепещущая от чувствительности ступня. Сначала его пальцы прошлись по каждому пальчику ноги, — легко, но не настолько, чтобы мне стало щекотно, — потом перебрались на подушечку стопы, свод, пятку, и все крохотные мышцы при этих божественных прикосновениях пели от восторга. Он поднялся выше, и лодыжки возликовали под его дивными руками.