— Это он тебя научил?
— Нет, я выучился сам. Просто много практиковался. Отец не пользуется оружием — по крайней мере, физическим. Если он попадает в опасное положение, то выпутывается с помощью влияния. И его охраняют духи-демоны.
— А тебе приходилось пользоваться ножом?
— Несколько раз, не часто. — Его тон был легкомысленным, как будто речь шла о совершеннейших пустяках. — Только ранения в мягкие ткани. Мне не нужно никого убивать. Не мой грех.
Он подмигнул мне и закрыл нож. Пора сменить тему. Я спросила:
— Тебе было страшно, когда обострялись чувства и организм сходил с ума?
Каидан перевернулся на спину, сунул руки под голову и скрестил ноги.
— Именно страшно? Нет, не было. Но я знал, что происходит. А ты, как я понимаю, нет?
Я покачала головой — нет, не знала, — и он продолжил:
— Первые пять лет моей жизни отца в ней считай что не было, но перед тем, как мне исполнилось шесть, он приехал домой на неделю и стал объяснять: с тобой произойдут сверхъестественные изменения, ты будешь отличаться от обычных людей, — Каидан передразнил серьезную отцовскую интонацию. — Рассказал, как научиться контролировать новые чувства, какие преимущества они дают. И я быстро учился, потому что… потому что хотел его порадовать.
— А что отец — радовался твоим успехам?
Каидан скривился, глядя в потолок.
— Если и да, то я об этом ничего не знал. Но когда мне исполнилось тринадцать, он стал чаще бывать дома и постепенно вовлекать меня в свои дела. Я считал, что отец мной доволен. Чувствовал себя полезным.
— Ну, а кто тебя воспитывал в промежутках — у тебя была няня?
Я представила себе добрую Мэри Поппинс, которая поет маленькому Каидану «Чтобы выпить лекарство, ложку сахара добавь».
— Много нянь. Но у всех мысли полностью занимал отец — он умел этого добиваться. В среднем они держались у нас по полгода. Больше года не проработала ни одна. Как только очередная няня начинала слишком активно распоряжаться, отец находил ей замену. Ему легко надоесть.
Вот тебе и ложка сахара! Во мне поднялось знакомое возмущение в отношении отца Каидана — такое же чувство я испытывала, когда думала и о собственном отце. Каидан посмотрел в мою сторону.
— А тебе и правда стоило бы научиться управлять эмоциями.
Я еще не успела привыкнуть, что кто-то видит мои эмоции как цвет.
Телефон Каидана снова загудел. Я с отвращением вытаращилась на аппарат. Должно быть, выражение моего лица выглядело комично, потому что Каидан улыбнулся и спросил:
— Хочешь, чтобы я его выключил?
— Да, прошу тебя. А то ведь он всю ночь покоя не даст.
— Совершенно верно. — Каидан отключил телефон, который при этом издал сигнал, и положил на тумбочку. — Какое чувство твое любимое, малышка Энн?