Меня стало подташнивать. Я знала, что такое БЦП — «Бесцензурные публикации», международный издательский дом, выпускающий, среди прочего, порнографические журналы, фильмы и можно только догадываться, что еще.
— Не может быть, — ответила вторая подружка.
— Еще как может! Слушай, нам надо попытаться проникнуть за сцену.
Девчонка так разволновалась, что, теряя равновесие, наступила мне на ногу и схватилась за мое плечо. Я протянула руку, помогая ей удержаться.
— Ой, прошу прощения, — с этими словами она упала на меня.
Когда она, по моему представлению, смогла восстановить равновесие, я ее отпустила.
И тут меня совершенно на ровном месте потянуло сделать гадость — раскрыть рот и сказать вещь, которая заведомо не будет ни правдивой, ни приятной.
— Я слыхала, что у этого парня, у Каидана, гонорея.
Что я несу? Сердце заколотилось как бешеное. Я знала, что почти все люди в той или иной мере врут, некоторые даже ежедневно, но сама по какой-то причине никогда ничего не выдумывала. Вплоть до того, что не говорила «спасибо, у меня все в порядке», если это было не так. Правда, люди не спрашивали меня, не выглядит ли их попа слишком большой в такой-то и такой-то одежде, так что настоящему испытанию моя честность, наверное, не подвергалась. И все же до этого момента я совершенно точно никого ни разу намеренно не обманула. Шок на лицах девчонок был отражением того шока, который случился у меня от собственных слов.
— Серьезно? — спросила девочка, которую интересовал Каидан.
— Кошмар! — отозвалась вторая.
Наступила неловкая пауза. Я не очень хорошо себе представляла, что такое гонорея, — только знала, что она передается половым путем. Как это меня угораздило? «Девочка Каидана» протянула руку и потрогала мои волосы. Я вздрогнула.
— Боже мой! Какие мягкие волосы! А цвет — как мед!
Ее аура была загрязнена алкоголем, и эмоции считывались плохо, но, похоже, она говорила вполне искренне. У меня в желудке стало кисло от чувства вины.
— Спасибо, — сказала я, чувствуя отвращение к себе самой. Невозможно было оставить эту безобразную ложь у нее в голове.
— На самом деле я ничего такого о Каидане не слышала.
Обе подружки посмотрели на меня круглыми глазами, я сглотнула и заставила себя продолжать:
— Нет у него гонореи. По крайней мере, мне ни о чем таком не известно.
— А зачем понадобилось это выдумывать? — Вторая, более трезвая подружка смерила меня заслуженным презрительным взглядом, а та, которая на меня свалилась, никак не могла оправиться от изумления. Я подумала, не выдать ли всё за шутку, но нет — ведь это была бы новая ложь. И потом, кто же шутит о венерических болезнях?