— Во-вторых, что он наркоторговец.
Я глубоко вдохнул, эфирные масла базилика наполняли воздух.
— А.
— Вот и «а». Сейчас всю полицию разрезали на кусочки. Не то что одно управление не хочет делиться с другим, а гораздо хуже. Есть участки, которые даже нигде не числятся. Ушли в подполье. Неформальная полиция. Действует без санкций, но и без волокиты. Пока преступников убирают из игры, тот, кому надо, смотрит в другую сторону. Финансировать такие операции довольно сложно. Нельзя слишком много забирать из бюджета. Нельзя в открытую выделять слишком много ресурсов. Поэтому большую часть денег на них берут у какого-нибудь плохого дяди. Один бандит платит, чтобы прикрывали его делишки, и еще, самое главное, за то, чтобы другого бандита вычеркнули из протокола. Во втором случае твой парень готов продаться сразу же, как выйдет за дверь, кто-то обращает внимание на его возможности и нанимает. Его переводят куда-нибудь с глаз долой, и вот тебе готовый незаметный крышеватель. Получает зарплату, носит значок, а занимается только тем, что навещает братков и собирает взносы.
Я вспомнил разговор, которому был свидетелем несколько часов назад у галереи.
— Да, Винсент, это очень даже правдоподобно.
— Да, таков уж наш печальный продажный мир.
— Прямо снял у меня с языка.
— Правда, есть и еще одна возможность.
— И какая?
Винни кашлянул, как будто ему было неловко говорить.
— Возможно, это полицейский, который просто делает свою работу.
Я обдумал этот вариант.
— А это вероятно?
— Нет.
Я кивнул.
— Мне тоже так кажется.
— Что-нибудь еще?
— Нет. Ты мне ужасно помог.
— Обращайся. И спасибо за то, что ты сделал для меня.
— Без проблем.
— Не лезь на рожон, Джаспер.
— Ты тоже, Винсент.
Я закрыл телефон и сунул его в карман.
Над горами Сан-Габриэль, выше полоски не по сезону морской голубизны, солнце разливало серебристый свет. Правда, теперь бессмысленно было говорить о каком бы то ни было погодном явлении, что оно по сезону или не по сезону. Это было не просто очень яркое утреннее солнце, как несколько лет назад, но сильный жар. Прохлада, которой я наслаждался за минуту до того, увядала. Я провел рукой по верхушкам базилика и других трав, которые росли в горшках в моем маленьком саду. Розмарин, лимонный тимьян, вербена пахучая, перечная мята, лавр, кориандр — все они источали эфирные масла.
Мне нужно было вылезти из вчерашней одежды. Принять душ. Поспать несколько часов. Освеженный, я бы вернулся к дому детектива Хааса и закончил бы наши с ним дела. У меня еще оставалась слабая надежда, что диск окажется у него. Но более вероятным мне представлялось, что он продал диск Афронзо-младшему за такую сумму, от которой треснула бы по швам казна любого отдела тайной полиции, где бы ни служил Хаас.