Еще глубже в разделе находились логи и файлы, цифровые души персонажей. И акт купли-продажи товара.
Я открыл рот:
— Ага.
Парк обернулся от кровати:
— Что?
Я дотронулся до экрана.
— Я нашел, что искал.
Он повернулся к Роуз:
— И что теперь?
Роуз непрерывно шептала. Теперь ее тон изменился; она говорила уверенно и возбужденно.
— Таб, таб, контрол-пробел, трижды шифт-джей-вверх, пробел, пробел, пробел, возврат, вниз, экс.
Она зарыла лицо в матрас и закричала, перевернулась, потея и смеясь, потянулась вверх, схватила Парка, притянула его к себе и поцеловала.
— Я прошла! Черт, я его прошла! Никто не верил, что его можно пройти. А я прошла. В одиночку. Я победила Заводной Лабиринт.
Парк улыбнулся, отбросил влажные волосы с ее лба и поцеловал.
— Я слышал. Это здорово. Жалко, что я не видел.
Роуз резко села в кровати.
— Это было так здорово, Парк. Я просто поняла, что надо не пытаться пробежать в последний проем, пока он не закрылся. Если просто подождать, он снова распахнется. Я применила Жезл Торквина, заблокировала проем, проскользнула и оказалась в самом центре.
Он положил руку ей на щеку.
— А там что было?
Она покачала головой:
— Ничего. Вообще ничего. Просто тихо. Там было так идеально тихо.
Потом Роуз снова пропала, стала повторять свое приключение, начиная с первой клавиши.
Парк посмотрел на стену, за которой мы убили трех наемников.
— Сколько нам еще здесь безопасно оставаться?
Я ничего не мог придумать, как рассчитать и ответить на его вопрос:
— Здесь не безопасно. Риск растет с каждой секундой, которую мы находимся здесь. Но я не могу сказать наверняка, когда этот риск перевесит преимущество от того, что здесь нам придется оборонять только одну позицию, в отличие от поездки.
Он задумался.
— Они вернутся до темноты?
— А вашим соседям не покажется странным появление одетых в черное мужчин с автоматами наперевес, которые будут штурмовать ваш дом при белом свете дня?
— Сейчас? Сегодня? Не знаю.
Я пожал плечами:
— Тогда есть риск, что они могут прийти днем.
Он взял жену за руку.
— Мне нужно кое-что сделать.
Посмотрел на дочь.
— Я должен знать, что ей ничего не угрожает.
Чувствуя большое неудобство, я встал и поднес ребенка к нему.
— Всем нам что-нибудь всегда угрожает.
Он положил свободную руку малышке на голову и посмотрел на меня.
— Мне просто нужно знать, что она где-то в надежном месте. До тех пор, пока я за ней не приду. До тех пор, пока я не сделаю то, что должен. Вы знаете такое место?
Я чувствовал вес пистолета в кобуре на щиколотке, ножа в футляре у паха, боль от ожогов у меня на ногах. И я подумал о том, где маленькой девочке будет безопасно.