Перчатку она отложила в сторону.
— Звучит чудовищно.
Я кивнул:
— Со всей определенностью. Абсолютно.
Она стащила другую перчатку, с традиционным количеством пальцев.
— И цена вам не по карману?
Я покачал головой:
— Дело не в этом. Однако не думайте, что она не высока. Но нет, мне от вас нужен не сам фрагмент.
Я повернулся и посмотрел на юг, где в особенно ясную ночь когда-то можно было увидеть плавно вращающиеся точки света — неторопливые мошки плотного воздушного движения над лос-анджелесским аэропортом.
— Я добиваюсь довольно хороших результатов на местном уровне, но безопасная доставка через всю страну — в лучшем случае операция с сомнительным исходом и убийственно дорогая. — Я снова повернулся к ней. — Я более чем способен понести все расходы, но в таком случае я не желаю доверяться ни одной транспортной службе, кроме самой надежной.
Большой палец на ее левой руке согнулся и через ладонь потер бугорок шрама, где когда-то был ее мизинец. Жест, по всем признакам автоматический, но все-таки, я не сомневался, изначально усвоенный для того, чтобы нервировать. Однако в сферах власти и влияния, где она вращалась теперь, едва ли очень многих могла обескуражить перспектива самоувечья. Мне представилось, что свойственная движению рассчитанная отстраненность использовалась так долго, что эволюционировала и стала обладать той спонтанностью, к которой когда-то только стремилась.
Наблюдение, которое могло привести к моему убийству, если бы я посмел его озвучить. Тидзу не хотела, чтобы кто-то лез в ее психику. Это подразумевало интерес влезающего к тому, почему и зачем она что-то делает. Интерес, который нельзя было счесть полезным. Для заинтересованной стороны.
Она перестала тереть шрам.
— Вы бы хотели получить доступ к моей инфраструктуре.
Если бы мог, я бы поднял руку отрицающим жестом.
— Я хотел бы сделать заказ на доставку. И попросить вас лично проконтролировать выполнение заказа.
Она встала с грацией, как будто от потолка к ее макушке была протянута нить, которая плавно потянула ее вверх и поставила на босые ноги.
— На доставку вашей чудовищной картины?
Я снова посмотрел на окна, на этот раз выходящие на север, там в сгустившихся сумерках пылало неугасимое зарево лесных пожаров над границей Санта-Моники.
— Ей суждено войти в мою апокалиптическую коллекцию.
Она обошла стол, ежик на ее макушке был не выше моего плеча.
— Глядя на этот вид, я не вижу необходимости в такой коллекции.
Я пожал плечами, беспомощный против одного из моих влечений.
— Я не могу не думать, что в ее создании неоспоримо проявился признак близкого конца. Даже если этого не увидели.