- Да, леди Дульсина. Я приложу все усилия, чтобы заслужить вашу похвалу.
Мой ответ заставил её чуть-чуть смягчиться.
- Итак, вижу, с тобой можно договориться. Ничего, ты привыкнешь к порядку и однажды поймёшь, что мои действия направлены на твоё благо. Старайся, слушайся и однажды из тебя выйдет достойная особа, с которой не стыдно появиться на людях. Теперь ступай. Я подумаю, что с тобой делать.
По крайней мере, она меня не выгнала. Её милость действительно строга и требовательна, но это всяко лучше, чем умереть от голода, что неминуемо произойдёт, останься я на улице. И всё же я смирила свой характер не из-за страха, а из-за двух существ, которые находятся от меня в зависимости. Ради них я готова терпеть и быть послушной. Тоскливо, конечно, такой огромный богатый дом - а в нём так мало души.
Про Мариуса при первом разговоре я упоминать не стала, вначале заслужу её одобрение, потом признаюсь. Слуги же подумали, что разрешение получено. По дороге в комнату, которую мне выделили для проживания, я приказала устроить Мариуса в отдельном помещении, сказала, он мой личный слуга. Судя по приёму, который нам оказали, проживание вместе с местными слугами превратится для Мариуса в пытку, чего я никак не могла допустить. Пришлось схитрить, но совесть моя не протестовала. А когда ко мне явилась экономка и попыталась убедить, что места в доме настолько мало, что отдельную комнату ему предоставить никак невозможно, я отправила её за более подробными распоряжениями к виконтессе. Конечно, она не посмела тревожить леди Амнисту по пустякам, и комната Мариусу нашлась. В таком доме каждому можно без ущерба выделить свой уголок, я-то знаю. Просто отдельную комнату выделяют слугам высокого ранга или в качестве награды за долгие годы работы, а Мариус местным никто.
Но это им. А мне он во многом заменил отца. При виконтессе главное не проговориться. Слуга заменил отца? Позора не оберешься!
Думаю, за глаза слуги считали меня глупенькой бедной родственницей, но впредь мои редкие указания оспаривать не спешили, и я получала всего в достатке.
Так мы и стали жить. Маркиза редко баловала меня вниманием, но если приглашала к обеду или ужину, приём пищи превращался в длинные нудные лекции, где я становилась главным объектом внимания. Мой предполагаемый характер разбирался на части, каждая из которых требовала улучшения, мой внешний вид обсуждался и подвергался критике, но кроме личной неприязни жаловаться было не на что. Почти сразу же её милость начала выдавать мне для изучения книги и труды церкви Пресветлой веры, требуя заучивать наизусть большие куски текста. Я учила. Стоило без запинки выдать ей урок, как виконтесса добрела и читала нотации не таким злым голосом, как обычно. Но чаще всего она была слишком занята своими делами, чтобы оказывать внимание бедной родственнице.