— Русские тоже умеют воевать.
— Кто спорит? Это натовцы только бомбить горазды, а как попадут в оборот на твердой земле, так сразу руки поднимают и требуют к себе подобающего отношения. Мол, мы военнопленные. Обращайтесь с нами в соответствии с какими-то там международными конвенциями. А боевики этих самых конвенций не знают и откровенно плюют на них. Они запрашивают выкуп и режут пленным головы, если им не платят. У них с этим легко. Сволочи, собаки бешеные! Только не спрашивайте меня, офицер, почему наше племя не поддерживает Асада. Я вижу этот вопрос в ваших глазах.
— Я и не думал спрашивать, — заявил Самолов и улыбнулся.
— Думали. Есть причины. Но сейчас наш народ верит только вам, русским. Это все, пошел я. Вам отдыхать надо.
— Вас проводят.
Заместитель командира взвода вывел мужчин с территории блокпоста.
Самолов же прошагал в санитарный блок. Фельдшер в это время отошел на склад.
У кровати больного сидела молодая женщина. Платка на ней не было, черные густые длинные волосы рассыпались на плечи, спину. Она повернулась на шум шагов, посмотрела на Самолова и ничуть не смутилась.
Старший лейтенант замер. Такой красоты он никогда не видел. Она не бросалась в глаза, была не яркой, а какой-то незаметной, но заставляла сильнее стучать сердце.
Женщина мило улыбнулась и спросила:
— Что с вами, офицер?
— Вы говорите по-русски?
— Да, не так хорошо, как наш больной Акрам, но для общения вполне достаточно.
— Более чем. У вас все в порядке?
— Николай сказал, что принесет штатив капельницы. Мальчишке надо будет ввести какой-то препарат. Вот сижу и жду.
— Так, а где вторая кровать? Вам ведь тоже отдыхать надо.
— Да я и на полу могу. Дома так и сплю.
— Нет, это непорядок. — Старший лейтенант достал портативную радиостанцию: — Муса, отзовись!
— Я, командир!
— Не лег еще?
— Нет. Мне пришлось поднять пару человек. Сейчас они принесут в санитарный блок вторую кровать вместе с матрасом и постельными принадлежностями.
— Хорошо, что ты сам догадался.
— Я что, совсем без понятия?
— Добро, я в блоке.
— А женщина-то какая, а, командир!
— Конец связи! — буркнул Самолов, отключил станцию и сказал женщине: — Сейчас все принесут. Да, может быть, вы покушать хотите?
— Нет, я хотела бы узнать, где…
— Да, я понял. К сожалению, на улице. Но рядом, справа от двери, через которую вы сюда заходили. Этот туалет будет только ваш. Напротив блока комната. Там мои солдаты завтра же сделают душевую, поставят перегородку, бак, воды нанесут. Все это вам нисколько не помешает.
— Да, спасибо!
— Не за что.
Как глупо.
— И не бойтесь ничего. Вас никто не обидит.