Ксавьер стоял на ступеньке ниже ее, и их глаза были на одном уровне. На мгновение Уинни увидела ту же самую, вчерашнюю, боль.
– Судя по всему, вам очень не хватает Лоренцо.
У него раздулись ноздри, на горле заходил кадык.
Уинни не удержалась и прижала ладонь к его щеке.
– Мне очень жаль, что пребывание здесь растравило вашу рану, Ксавьер.
Он отнял ее руку. Она приготовилась к выговору за фамильярность, но этого не произошло. Он нежно провел большим пальцем по ее кисти, отчего по ее телу пробежали горячие спиральки.
Ксавьер смотрел на ее губы, глаза у него затуманились. Он нагнулся к ней, и она затаила дыхание. Он хочет ее поцеловать? Она не должна стоять вот так, будто… будто ждет, что он это сделает!
– Какое утешение предлагаете мне вы, Уинни?
Его голос звучал глухо, дыхание задевало лицо, губы мгновенно закололо. Змейки искушения проникали внутрь, в те места, о которых она уже и забыла. Стоит ей податься вперед, и она узнает, каков поцелуй у этого мужчины.
Она посмотрела ему в глаза и встретилась с холодным оценивающим взглядом, совсем не сочетающимся с его прикосновением и его словами. Уинни внутренне сжалась и отдернула руку.
– Утешение не такого рода, – чужим голосом произнесла она.
– Вы уверены?
Как возможно, чтобы голос звучал тепло, а глаза были суровыми?
– Абсолютно.
– Потому что я не вступаю в тесные отношения с персоналом.
В его словах была скрытая угроза. Если она попытается вступить с ним в тесные отношения, он сочтет это основанием для ее немедленного увольнения. Она не может этого допустить. Пока не может.
Уинни выпрямилась во весь рост.
– Если под тесными отношениями вы подразумеваете постель, то уверяю вас, что меня вам опасаться нечего. – Она развернулась и направилась в конференц-зал. – Вы не мой тип, – бросила она через плечо.
Ей уже говорили раньше, что она недостаточно хороша, недостаточно изысканна, не настолько утонченная, чтобы вращаться в кругах очень богатых и очень талантливых людей. Ксавьер вращается в еще более избранном обществе, чем Дункан. У нее нет желания опять попасть в ситуацию, когда ей говорят, что она не подходит.
Нет, нет, и еще раз нет!
– Не ваш тип?
Он прорычал это ей в спину. С чего ее слова так его задели?
Уинни прошла в конец стола в конференц-зале, а Ксавьер остался стоять в проеме двери.
– Я ни на секунду не поверю, что задела ваше хрупкое мужское «я». Я не верю, что в вас вообще есть что-то хрупкое.
«Уважительно, Уинни! – прикрикнула на себя она. – От тебя требуется почтительность».
Но этот испорченный человек искушает ее своими жаркими посылами с единственной целью поймать на недопустимом поведении, чтобы уволить. А она почти клюнула!