– Корал?
– Мою дочь так зовут? А, да, конечно. Корал приносит их каждую неделю. Она скоро заберет меня домой.
Цветы присылали из цветочного магазина. Уинни оплатила доставку.
– Корал во Франции, Нана. – Уинни указала на открытку рядом с вазой. – Видишь? Она шлет тебе привет.
– Она скоро вернется и возьмет меня домой.
Уинни достала из сумки пакет с конфетами.
– Я принесла тебе подарок.
Эгги оживилась, заулыбалась, тут же извлекла из пакета мармеладку и сунула в рот. Уинни и этому была рада. Видеть, как бабушка чему-то радуется, это редкость. С потерей памяти и путаницей сознания Уинни смогла смириться, но не с тем, что Эгги перестала радоваться и пребывала в основном в состоянии раздражения и ярости. Все меньше и меньше она напоминала человека, который брал от жизни любую каплю удовольствия, превращаясь в злобную, обиженную женщину.
– Нана, ты помнишь испанца по имени Лоренцо?
Эгги застыла, и на секунду Уинни подумала, что это имя оживит давно похороненные воспоминания, что на несколько кратких мгновений к ней вернется ясное сознание. Такое все еще иногда случалось.
Но сегодня подобного не произошло.
– Медсестры хотят меня убить, – мрачно заявила Эгги.
– Но они приносят тебе цветы.
– Им нужны мои деньги.
– Нана, у тебя нет денег.
– Но мне нужны деньги, чтобы купить завтрак. Что мне делать, если я не могу купить себе завтрак?
– Обо всем, что тебе нужно, позаботятся. Тебе не надо больше думать о деньгах.
В когда-то ярко-голубых глазах промелькнуло смятение.
– Ты моя внучка?
– Правильно. Я Уинни.
У Эгги задрожал подбородок.
– Ты возьмешь меня домой?
– Сейчас это твой дом.
Глаза Эгги сердито сверкнули.
– Ты моя внучка, но ты не берешь меня домой? Ты – плохая внучка. Ты злая!
Горсть мармеладок полетела прямо Уинни в лицо, попав в щеку и шею.
– Ты тоже хочешь меня убить!
В комнату вбежали две медсестры.
– Ну-ну, миссис Стивенс, вам нельзя так волноваться. Помните, что сказал доктор?
Пригоршня мармелада, приготовленного к обстрелу, упала Эгги на колени.
– Я была больна?
– Да.
Уинни вежливо выпроводили со словами:
– Будет лучше, если ваша бабушка сейчас отдохнет.
Уинни через плечо оглянулась на Эгги. Сердце сжалось. Какая она маленькая, хрупкая и испуганная.
Удалось выплакаться лишь в машине, чтобы не ставить никого в неловкое положение.
Уинни вернулась в мотель в четыре часа.
Еще не успев войти в фойе, она услыхала гневный голос Ксавьера:
– Я сказал, чтобы эту картину убрали сейчас же!
Боже! Ксавьер с угрожающим видом навис над стойкой ресепшен, где сидела бледная Тина. Оба ее не заметили.
Уинни для храбрости сделала глубокий вдох.