– Но если переделать мотель в испанском стиле и это поможет залечить рану, то я полностью за. И что бы вы там ни думали, Эгги тоже была бы за.
– Я хочу с ней встретиться.
– Это невозможно, – покачала головой Уинни.
– Но…
– Чтобы вы говорили с ней таким же образом, как говорили со мной и Тиной?
Что ж, ему придется сделать это за ее спиной. Он твердо намерен выполнить обещание, данное Лоренцо.
Уинни взяла портрет Эгги и вежливо улыбнулась:
– Прошу меня извинить, но у меня свободные полдня.
Ксавьер ушел в свою комнату и погрузился в просмотр сообщений на электронной почте. Ему мешали звуки из коттеджа напротив… коттеджа Уинни. Походило на стук мяча.
Соседний участок был решающим для его планов. Он дал бы ей хорошую цену – если придется, то очень высокую.
Тук-тук.
Ксавьер встал. Не стоит откладывать разговор.
Он вошел к Уинни через боковую калитку и понял причину стука. Уинни стояла к нему спиной и махала то ли битой, то ли ракеткой, играя в… как это называется в Австралии? Свинбол или тотем теннис?
Она буквально выбивала искры из мяча, играла так, словно сражалась не на жизнь, а на смерть.
Ксавьер в растерянности запустил руку в волосы. Неужели это он довел ее до такого состояния?
Уинни не заметила его появления, и он мог бы повернуться и незаметно уйти.
Еще одна ракетка лежала рядом на траве. И неожиданно для себя, тихонько выругавшись, он схватил ракетку и присоединился к игре.
Уинни ничего не сказала и не остановилась. Они играли молча. Наконец он спросил:
– Вы на меня сердитесь?
Она пропустила удар.
– Нет!
Следующий удар Уинни был излишне агрессивен, и он едва его отразил.
– Ксавьер, это старые дела. Но тетербол иногда помогает.
«Старые дела? Мужчина?»
Кто-то из прежних неудачников, разбивших ей сердце? И она все еще мучается? Уинни заслуживает лучшего, чем тот мужчина, который ее использовал.
Она права: она не принадлежит к распущенным женщинам, безрассудным эгоисткам, ищущим развлечений. Им наплевать, как их поведение отражается на других. Уинни не такая. Она помогает больным, как в случае с Сереной. Она успокаивает плачущих детей.
– Вы очень любили Лоренцо, да? – вдруг спросила Уинни.
– Да, очень.
– Расскажите мне о нем. Почему вы так сильно его любили?
Да, он сильно любил деда. Ксавьер рассказал Уинни о каникулах и уик-эндах, которые он проводил с Лоренцо. Это было единственным ярким пятном в его одиноком детстве. Он перечислил разные случаи, о которых годами не вспоминал.
Уинни смеялась, когда он описал, как они с Лоренцо неумело подстригали в саду деревья. Бабушка, к несчастью, не отнеслась с юмором к кривым шапкам кустов живой изгороди в их обширном поместье на холмах Малаги. Но бабушка была полной противоположностью Лоренцо, всегда готовая искоренять все, что считала неуместным, шумным или безвкусным. В ее присутствии Лоренцо никогда не смеялся.