Я думала, что тему моего ночного страха мы замяли, и уже почти списала всё на свои расшатанные нервы – ну, в конце-то концов, для обычной… ну ладно, не совсем обычной, а замечательной, необыкновенной и всё такое, девушки, которая даже с парашютом ни разу не решилась прыгнуть за все свои тридцать лет, хоть и мечтала, всяких странных и пугающих событий за последнюю неделю оказалось многовато. Самыми яркими были утопление в реке и прогулка на призрачной гончей, и, что характерно, и тем и другим я обязана одному и тому же странному типу. Вот, может, не стоило его спасать, а?
Вопросов к этому самому типу у меня, кстати, было море. Но я решила дождаться вечера, мало ли, вдруг мои мысли действительно разойдутся по всем участникам нашей экспедиции в этой их странной долине.
Однако ж он заговорил со мной сам, едва мы уселись на коней. Мои восторг и энтузиазм в отношении механических лошадей, переполнявшие меня вначале, уже почти полностью сошли на нет, мне хотелось живую, тёплую лошадь. Да, она может капризничать, уставать, и вообще, Гринпис не одобрит, но её можно покормить, можно погладить, можно обнять, в конце-то концов. А то Фара, понимаешь ли, не тронь…
– Можешь вспомнить свои ощущения ночью? – спросил он очень серьёзно, и я поняла – что-то случилось.
Вспомнить я могла, хоть и не хотела, хотя вряд ли это будет сильно информативно.
– Очень страшно было, – сказала и вдруг поняла, на что похоже. Сразу не сообразила, потому что там накладывались ещё весьма интенсивные впечатления от бешеной скачки и боязнь упасть. – Как от твоих гончих.
Фар присвистнул.
– А что случилось-то? – спросила, искоса его разглядывая. То ли он перенастроил своё маскирующее заклинание, то ли мои упражнения давали свои плоды, а может, виной всему выпитая им кровь, но теперь я видела его чётко и всегда настоящего. Словно он специально провоцировал меня нарушить это своё "только не влюбись". Вообще, фиолетовый цвет я никогда не любила, мне он всегда казался мрачновато-скучноватым, но теперь ловила себя на том, что нравится он мне. Цвет. Разумеется, только цвет.
– У принцессы пропала очередная служанка, – сказал задумчиво Фар. – А что, от гончих тебе правда так сильно страшно?
– Правда, – сказала я, надеясь если не на сочувствие, то на толику раскаяния хотя бы. – Мне в реке, когда я с жизнью прощалась, и то не так страшно было!
Думаете, он извинился? “Хм” – вот и всё, что сказал этот гад. И тут до меня дошла первая часть его фразы. Ани? Ани пропала?
– А что эта ваша метка? – спросила, машинально потирая шею.