— Ага. — Кивнул Бомер, изучающе на меня глянул и усмехнулся. — Я тут уже двадцать пять лет сижу, но сам тоже из рабов. И отлично знаю как быстро вылетают из рабских голов слова — дружба, братство и честь. Меня не проведёшь. Хабар ты там заныкал.
— Э… — Я думал, что возразить, а в голове роилось только: «Неужели всё так очевидно? Зачем я вообще начал? Лучше бы помалкивал.» И ни одной здравой отповеди.
— Ты же рабом был, тебе лут не положен, вот ты его и спрятал.
«Так. Голыми руками я Бомера не забью. Надо раздобыть оружие. Или лучше инсценировать несчастный случай? Лейт всё-равно скоро отрубиться и можно будет делать всё что угодно. Хоть механическую асфиксию о подушку, хоть передозировку из ингалятора. Нужно только самому больше не „тянуть“, чтобы быть трезвее»
— В принципе, правильно сделал. — Кивнул Бомер. — Но утаивать не вздумай, если поймают очень пожалеешь, были прецеденты. Нужно заявку скинуть «Мародёрам» и всё…
— Дык. — Фу-ты, кажется не придётся старика мочить. Слава Богу, а то он мне начал нравиться. Хороший дядька, правильный, хоть и ленивый. Ну, а на это у меня уже ответ подготовлен. — Через заявку я получу как нашедший — только один процент, а если сам принесу, то как отбивший и принесший — три.
— Статут читал? — Неуклюже захлопал в ладоши лейт. — Хвалю. Говорю же далеко пойдёшь, из рабов толковые выходят. Тогда тебе вниз надо. Даже не знаю как. Подумаю, как лучше обустроить. Ты мне завтра напомни, а то могу забыть. Но утаивать не вздумай, не получиться самому забрать лучше сдай «Мародёрам», у нас с хабаром строго. Это же наше жалование, а крыс нигде не любят.
Утром, на трезвую голову, я пожалел о разговоре. Мало ли какие действия предпримет лейтенант. Впрочем, следующие два дня он помалкивал, вроде как забыл по пьянке. Ну и ладно, я тоже напоминать не буду. Раз меня так легко раскусил нетрезвый Бомер, то Тайрел и вовсе угадает зачем мне нужно на планету.
Придётся действовать по «длинному» плану. Отслужить годик, поднабраться опыта, а там уже что-то думать. Судя по тому, что я ещё нарыл в сети про Лорхет, малая там как у Бога за пазухой. До четырнадцати лет, по крайней мере.
* * *
Встать не получилось, плечи и торс прикованы к твёрдой постели широкими лентами. Сквозь темноту едва пробивается марево света. Только и можно разобрать, что надо мной изогнутая полупрозрачная крышка. Слышны звуки природы — жужжание насекомых, писк, слабый скрежет и шорохи.
Руки намертво придавлены, я их почти не чувствую, онемели. Жутко чешутся кости черепа. Это из-за червей.
Червей? Я в гробу? Сжимаюсь от бессильной злобы постепенно переходящей в опаску и, наконец в страх.