— Ты болела?
Она пожала плечами:
— Можно и так сказать. После отъезда из Силвер-Глен у меня началось обострение послеродовой депрессии. Не переживай, — добавила она быстро. — Я под наблюдением врача. Мне предстоят три собеседования. Мы с Корой встаем на ноги.
— Но ты счастлива?
От Дилана не ускользнуло, что Миа никак не отреагировала на его признание в любви.
— Я в порядке. Думаю, счастье — это миф. Благополучие Коры — единственное, что имеет для меня значение.
— Счастье — не миф. Оно есть. И я повторяю вопрос. Чего ты хочешь, Миа? Если бы я не был таким придурком, что сделало бы тебя счастливой в Силвер-Глен?
— Пожалуйста, Дилан, уходи.
Ее лицо было белым как молоко.
Он одним рывком преодолел разделявшее их расстояние, и сел рядом с Миа бок о бок.
— Ты носишь мой браслет. — Дилан поиграл с подвеской, кончиками пальцев поглаживая ее руку.
— Он нравится Коре.
— Я хочу жениться на тебе, Миа. — Она вздрогнула, но не произнесла ни слова. Он упрямо продолжал: — Могу произнести по буквам, чтобы ты поняла. Но помни, главное — чего хочешь ты сама.
Ощущая непреодолимое желание прикоснуться к ней, Дилан сжал ее пальцы и положил их переплетенные руки себе на бедро. Миа не отдернула руку. Может, еще есть надежда?
— Моя семья имеет достаточно средств, чтобы построить исследовательский центр в Силвер-Глен. Мы можем пригласить лучших ученых со всего мира. Ты будешь всем заправлять. Или можно открыть лабораторию для твоих проектов. Найдешь няню, которая будет приглядывать за Корой, пока ты работаешь. Я бы ее удочерил, если ты не против.
Он перевел дыхание, сердце его упало: Миа сидела неподвижно, уставившись в одну точку. Вряд ли такой реакции можно радоваться, когда делаешь предложение.
Наконец, когда Дилан почувствовал себя окончательно раздавленным, Миа встала и принялась ходить по комнате.
— Приятно слышать твое извинение и твое предложение… все твои предложения, — сказала она тихо. — Но мне придется ответить «нет».
— Почему?
Он мог поклясться, что, разделяя с ним постель, она что-то к нему испытывала.
Миа потерла виски кончиками пальцев:
— Я беременна.
Дилан побледнел:
— Как? Другой мужчина?
Она закатила глаза и покачала головой:
— Ты и правда дурачок. Нет, конечно. Помнишь ту ночь, когда мы занимались любовью в полусне? Никто из нас не подумал о защите.
— Не знаю, что и сказать, — с трудом произнес Дилан севшим голосом.
— Ты не виноват. И потом, ты ясно дал мне понять, что не хочешь детей. Впрочем, при желании ты сможешь общаться с ребенком.
— При желании?..
— Твоя жизнь не изменится. Тебе не о чем беспокоиться. Я справлюсь сама.