– Вам не хватает совсем немногого, чтобы быть красавицей, но камера не знает этого, вы ей нравитесь. И поэтому нашим боссам вы тоже нравитесь.
Продюсером, разумеется, был Себастьян. А Рейчел была такого высокого мнения о себе, что вышла за него.
Качаясь вместе с Брайаном в танце, она думала о том, насколько он превосходит Себастьяна: Брайан красивее, добрее, интереснее как собеседник, у него лучше развито чувство юмора, он более ловок и находчив, хотя и старается не выставлять напоказ это свое качество, тогда как Себастьян неизменно выпячивал его.
Но можно ли ему доверять? Себастьян был, конечно, скотиной, но скотиной искренней, настолько, что и не думал скрывать свою сущность. Себастьян не скрывал ничего.
А с Брайаном в последнее время все стало непонятно. После его возвращения они вели себя друг с другом до невозможности вежливо. Рейчел ничем не могла обосновать возникшее у нее недоверие и не говорила на эту тему. Брайана, похоже, это вполне устраивало. Внутри квартиры каждый старался обойти другого, словно мину замедленного действия. В разговорах они тщательно выбирали слова и избегали вопросов, которые могли привести к конфликту, – привычку Брайана оставлять одежду на спинке кровати, нежелание Рейчел менять туалетную бумагу, если оставался хоть крохотный клочок, прилипший к картонному валику. Дело шло к отказу от обсуждения любых возможных разногласий, что могло привести лишь к накоплению обид. Они сдержанно улыбались друг другу по утрам и так же – по вечерам, стали посвящать больше времени своим ноутбукам и телефонным разговорам. За последнюю неделю они всего один раз занимались любовью, и это было не более чем плотской разновидностью сдержанной улыбки – такой же обязательной процедурой, как умывание, таким же сокровенным делом, как папка «Спам».
Песня кончилась, все похлопали, а некоторые даже посвистели. Мелисса постучала вилкой по бокалу и закричала: «Горько! Горько!» Пришлось уважить ее просьбу.
– Что ты сейчас чувствуешь? – спросила Рейчел обнимавшего ее Брайана, отклонившись чуть назад.
Брайан не ответил, недоуменно глядя на что-то позади нее. Она обернулась, и пальцы Брайана на ее талии разомкнулись.
На пороге стоял человек лет пятидесяти с небольшим, очень костлявый. Длинные седые волосы были завязаны в конский хвост. На нем были серый спортивный пиджак свободного покроя, синяя с белым гавайская рубашка и темные джинсы. Загорелая, обветренная кожа, голубые глаза, такие яркие, что, казалось, они излучали сияние.
– Брайан! – воскликнул он, раскрыв объятия.