— И в морском лагере тоже, — дополнила майор.
— После эвакуации раненых забираем людей из последнего лагеря, — добавил Командор и обратился к диверсанту: — Ты тут собери всех и топайте к пароходу. Один справишься?
— Справлюсь, — кивнул тот. — Здесь все ходячие, хотели бы — давно ушли.
— Вот и я так думаю… — согласился с ним Командор. — Все, выступаем!
Части разделившегося отряда скрылись в лесу, оставив догорающий лагерь. Лес был наполнен многочисленными следами пробежавшего по нему стада мамонтов. Но чем дальше, тем меньше было следов, видимо, урки все же обуздали обезумевшую, охваченную паникой толпу. Небольшой отряд Командора вышел в предлесок и из него на обширные луга, протянувшиеся на пару километров по пологим, невысоким холмам. Лишь несколько рощиц да кое-где заросли кустарника стояли на этих просторах. На обозримом пространстве никого не было видно, только вытоптанная полоса земли уходила в южном направлении.
— Вот где-то здесь они построились в колонну и уже организованно ушли, — сказал Командор. — Ничего, через пару ходов они вернутся…
— Через что? — не поняла майор.
— Я говорю, надо весной ждать их нового похода и как следует к нему подготовиться…
— Командор, сюда!
Два пограничника склонились над чем-то около ближайших кустов. Командор подошел поближе. Там, опершись спиной на валун, полулежал один из булавоносцев. Из груди у него торчала рукоятка ножа. Командор нагнулся и протянул руку, чтобы выдернуть нож.
— Не трогай, — предупредила майор, — если еще жив, то умрет сразу от потери крови и шока.
Боец приоткрыл глаза. Увидев людей, он попытался заговорить, но только прохрипел что-то непонятное, задыхаясь от усилий. Потом он все же поднял руку и показал в поле.
— Там… — Голос был тихий, больше похожий на хрип.
— Проверить, — скомандовала Анна, и пограничники убежали в указанном направлении.
— Держись, парень, — говорил в это время Командор, — сейчас мы тебя вытащим.
— Поздно уже, — просипел раненый, — мы сразу оторвались… остались вдвоем… преследовать глупо… решили проследить… сюда лесом вышли, а здесь нас и прихватили…
Голос стих, и раненый закрыл глаза. Потом он выгнулся еще больше назад и сполз на землю.
— Все, можешь нож вынимать, — проговорила Анна.
Командор понял, что спасать уже некого, ему стало нехорошо, в животе возникло неприятное ощущение, как будто все внутренности сжались и поднялись к диафрагме, стараясь при этом замерзнуть до состояния льда.
— Ты не понимаешь, у меня боец погиб, — начал закипать Командор, — по моему же недосмотру.
— Успокойся, — заметила Анна, — мы все через это проходим рано или поздно. Это война, на ней потери неизбежны. Или ты хотел все проблемы решать одним шевелением бровей? А ты в курсе, что у патронов тоже есть срок годности? Хотя с таким расходом, как у нас, они кончатся раньше, чем начнут давать осечки…