— А что за концерт?
— Да расскажу им про политику партии…
Уже ближе к вечеру пришли из леса последние отряды и Анна с пограничниками. Привели людей из морского лагеря. У шхуны осталось несколько часовых, мало ли кто появится, а если вода поднимется, они смогут столкнуть судно на глубину. Командор распорядился собрать всех пленных перед столбами с привязанными к ним урками. Рыбаки и пограничники оцепили толпу, наблюдая за порядком.
— Внимание все! Общество у нас небольшое, и рабочих рук не хватает. Мы стараемся каждого обеспечить жильем и питанием, — начал Командор, — но право влиться в нашу колонию надо заработать. К тому же вы на нас напали. Честным трудом вы заслужите право считаться нашими гражданами. Перед вами всего три задачи: перетащить сюда в поселок требушет, возвести вокруг поселка укрепления и проложить дорогу отсюда до нашего города. Чем быстрее справитесь, тем быстрее сможете считать себя свободными людьми. Отпустить я вас не могу, так что кто не согласен — могут присоединиться к этим. — Командор махнул в сторону столбов.
Толпа погудела, но никто не вышел, вопросов не последовало. Все ждали, что же будет дальше.
— Что касается преступников, суд у нас быстрый, жестокий, но справедливый. Эта банда убила наших людей. Главарь приговаривается к расстрелу. Исполнение — немедленно.
Два карабинера вышли к крайнему столбу, урка, привязанный к нему, злобно зыркал на всех, но молчал. Это он стрелял из карабина, и на него показали как на убийцу. По команде Командора карабинеры дали залп, и тело обвисло на веревках. Толпа сдержанно ахнула. Командор обернулся к пленным:
— Остальных соучастников завтра повесят на пепелище вашего южного лагеря как предупреждение тем, кто еще бродит по лесу или захочет вернуться и напасть на нас. Все, собрание окончено, вам сегодня еще свой лагерь огораживать. Разойдись!
— За что?! — заголосил один из привязанных. — Я невиновен!
К Командору подошел священник.
— Не по-христиански это! — с укоризной обратился он к командиру.
— Вот что, святой отец, оставьте земные заботы мне, а сами займитесь своими духовными делами, — отрезал Командор. — На вас несколько десятков раненых и почти сотня военнопленных, нуждающихся в утешении. И подумайте о том, как вы станете строить церковь, а то у нас уже один мулла мечеть возводит…
— Только этого и не хватало, — проговорил батюшка, крестясь и отходя в сторону.
Командор посмотрел, как ведутся работы в лагере на предполье, и пошел на катер. Адмирал остался руководить работами. Поселок постепенно возвращался к мирной жизни. На кромке леса уже рубили деревья под новые бараки. Все же уходить далеко в лес Командор не разрешил. На пароходе тоже было спокойно, бродил по борту часовой, да пулеметный расчет вернулся на свою точку под мачтой, держа под прицелом берег. Катамаран и катер пришвартовались к бортам судна. Командор поднялся в каюту капитана. Здесь уже все убрали и помыли, но каюту никто не занимал. Небольшая скромная каюта, умывальник и сортир у входа, душевая кабинка, узкая стандартная койка, откидной стол. Шкафчик для личных вещей, книжная полка. Одно преимущество, сразу рядом за стенкой мостик. На книжной полке лежало несколько книг и толстый журнал для записей. «Это не судовой ли журнал? Выцвело все… Как он хоть назывался-то? «Волгодон», что ли, номерной… Так это «река — море», их вроде на Балтику не пускали. Ничего не разобрать». Командор положил журнал обратно и решил вернуться на катер. На палубе его догнала Анна: