Я сидела на кровати с широко раскрытыми глазами и, как рыба, выброшенная на лед, закрывала и открывала рот, пытаясь вздохнуть живительного воздуха. Тень — жена и мать. Что за чушь. Уму непостижимо. Но не этот абсурдный факт волновал мое сердечко. Грудную клетку сдавил болезненный спазм, и, выдавив из себя жалкую улыбку, произнесла:
— Софушка, а как без любви-то, — не удержалась и все-таки заплакала, совершенно по-настоящему, по-бабьи, с придыханием и завываниями. Осознание безысходности положения накатило на меня с разрушающей силой. Спазм перехватил горло, заставляя сложиться от боли и отсутствия воздуха. Я начала задыхаться от слез и душераздирающих всхлипов. Рыдания стали громче, перемежаясь со стонами, — настолько было себя бедненькую жаль.
— Знаю, без любви тяжело. Но, как говорится, слюбится-стерпится. Я еще не познала этого восхитительного чувства, зато голодала и чуть не замерзла насмерть. В деревне ж ведь, что ведьма, что не ведьма — кушать все хотят, — грустно взглянув, поднялась и направилась к двери. Спохватилась, вернулась и, оставив поднос с завтраком, вышла.
Я осталась одна в комнате со своими слезами и далеко нерадостными мыслями, все-таки не каждый день узнаешь, что тебя спокойненько изнасилуют и рожать заставят, а единственный, кто мог бы помочь, — не желает утруждаться поисками. Я бы сама помогла себе, только занята сильно, вот участи своей ожидаю смиренно, как овца на заклании, а часики-то тикают и всего день остался, точнее, чуть больше — но это не суть. "Думай. Думай, Таная", — пробормотала себе и, для пущей важности данного события, начала ходить из стороны в сторону, в надежде, что идея все-таки придет.
Мысли скакали, как заведенные — от суицида до попыток просто выпрыгнуть в окно и убежать. Кстати, сам прыжок тоже сводился к суициду. Умирать я, конечно, не собиралась — жить хочется. И тут замерла, остановилась, прислушалась. Отчетливый тихий стук прозвучал в районе стены. Еще не обед, значит, не София. Пока я стояла как вкопанная и размышляла, стук повторился снова, настойчиво привлекая внимание. Подбежала к окошку и замерла, разочарованно вздохнув. Створка окна трепыхалась от порывов ветра, ударяясь и издавая противный скрежет. Обхватив голову руками, плюхнулась на кровать и завыла, силы покинули меня, а истерика решила посетить. Это все нестабильное психическое состояние, оно, зараза, виновато в моих горестях и бедах.
— Долго мне тут еще висеть? Не ровен час засекут, — протянули откуда-то.
— Кто ты? — прошептала я, поспешно вытирая слезы, и кинулась отворять ворота, точнее, оконные створки.