— Ты, — яростно, ни с того ни с сего гаркнул разбойник. Пришел в себя. Слава духам. Не дождался, пока мое хладное тело обглодают назойливые комары, очухался раньше.
— Какие люди, — и очень подозрительно улыбнулся. Именно эта вот ухмылочка мне очень не понравилась. Нет, конечно, сам предводитель банды очень даже ничего — симпатичный. И улыбка такая хитрая, загадочная… Кажется, я хочу обратно в лес. Но спасение хозяина — дело муторное и требующее жертв. Будем надеяться, что мне столь самоубийственный шаг зачтется… не посмертно.
Все, товарищ созрел, пришел в себя, сделал выводы. Пора действовать. Вдох-выдох. Протяжный стон, и я разрыдалась так горестно и громко, со всхлипами, гроздьями соплей — думаю, это было лишним, но как уж получилось — и огромными реками слез. Между всхлипываниями и совершенно не романтичным вытиранием рукавом слез удалось выжать из себя пару коротких фраз:
— Дядечки. Добренькие. Сколько же я горемычная вас искала. Сколько ж бед и лишений вынесла. Не губите. Обогрейте. Не бросайте меня здесь одну одинешеньку-у-у-у. Не дайте погибнуть в цвете лет в этом духами забытом месте, да в одиночестве лютом.
Слегка сморщившись от моих воплей и слез, бравый товарищ, другими словами глава шайки, подошел ко мне и тихонечко так прошептал:
— А мы вас, родненькая, по всему священному месту — зоне оракула — ищем, уже и в храм наведаться хотели, но сила там великая, магическая не пустила. А тут вы, да еще сами пожаловали, вот это сюрприз. Милости просим. Обогреем и накормим, на ночевку устроим прямо в мою палатку, с удобствами и роскошью. Компанию обеспечим для разговоров бренных, душечку излить сможете, на горести свои пожалиться.
Кто тут концерт закатывает, я не поняла. Паника накрыла с головой. В палатке о свободе передвижений можно забыть, да и ночка, судя по наглому хитрому взгляду, легкой не покажется. Фраза про одиночество плотно засела в голове. Как бы отбиваться не пришлось.
Аккуратно и очень медленно я выпучила глаза в попытке изобразить умалишенную и благодарственно закивала головой, подобно деревянному болванчику — популярной детской игрушке. Разбойник не повелся, замер в ожидании очередной пакости с моей стороны. Вот, где в жизни справедливость? Столько чересчур умных на мою больную голову развелось, спасу нет. Оставалось только одно — броситься на шею этому подозрительному типу и вопить, вопить до изнеможения. Кажется, только слезы и крики пронимают этого сверх чувствительного чужака. Хорошо, что не стоны, да.
Истерика подкралась незаметно. Я так вошла в роль, что и сама не заметила, как сильно перегнула палку и увлеклась. Давно я не позволяла эмоциям управлять собой. Душа истосковалась по скандалам и истерике. Хорошо-то как. Правда, кажется, не все ощутили это приятное чувство — полнейшей нервной разгрузки и освобождения от негативной энергии. Вопить мне определенно понравилось. И даже не знаю сколько бы продлились мои причитания, перемежавшиеся со сморканием и непонятными фразами, суть которых так или иначе сводилась к одной единственной мысли — я военнопленная Андреса, сбежавшая из-под гнета вышеуказанного и жаждущая если не свободы, то отмщения. Слава духам, мои вопли надоели не только мне, но и всему лагерю, и главарь, как самый ответственный и "гостеприимный" принялся утешать бедную несчастную девушку, плавно поглаживая обнаженное плечо и аккуратно подводя к кострищу. Запах еды ударил в нос, отвлекая, затуманивая голову. Почему-то вспомнился вкусный жареный зверь и удивительная способность к готовке местного "шеф-повара". Слюни затопили гортань, приходилось то и дело подавлять желание громко сглотнуть. Надеюсь, мой конфуз был не заметен. Пока я пыталась справиться с обильным слюноотделением, товарищ бандит возлежал около костра и развлекался тем, что травил байки из собственной разбойничьей жизни, по всей видимости, предвкушая приятную ночь. А я все же решила рискнуть и предложила помощь в готовке. В конце концов, женщины должны знать в этом толк, о чем я и сообщила главе разбойников.