Быстрая проверка, сказал посланник Христа со своего места за алмазным столом.
Существо справа подняло зеркало перед рыжебородым. Существо слева потянулось к груди рыжебородого и быстро и странно извиняющимся движением вытащило его сердце и положило его на весы.
Существо справа проверило зеркало. Существо слева проверило весы.
Очень хорошо, сказал посланник Христа.
Мы счастливы за тебя, сказало существо справа, и у меня нет слов, чтобы описать звук радости, который разнесся тогда по тому, что, как я теперь понимаю, было громадным королевством, протянувшимся во всех направлениях от этого места.
Громадный ряд алмазных дверей в дальнем конце зала открылся, за ними обнаружился еще более громадный зал.
Я заметил там, внутри, шатер из чистейшего белого шелка (хотя такое описание унижает его – то был не земной шелк, а более высокая, более идеальная ткань, рядом с которой наш шелк – жалкая имитация), внутри которого вот-вот должен был начаться великий пир, а на возвышении сидел наш хозяин, великолепный король, а рядом с ним стоял пустой стул (не простой – с золотой обивкой, если золото можно свить из света, и каждая частица этого света излучала радость и звук радости), и этот стул, как я понял, предназначался для нашего рыжебородого друга.
Королем в шатре был Христос; Христом был (теперь я это понял) и тот принц/посланник, что сидел за столом в чужом обличье, или вторичной эманации.
Я не могу это объяснить.
Рыжебородый прошел через алмазную дверь своей характерной покачивающейся походочкой, и дверь за ним закрылась.
Никогда за все мои почти восемьдесят лет жизни не чувствовал я большего или более горького контраста между счастьем (счастьем, которое я испытывал даже при одном взгляде на шатер с такого большого расстояния) и печалью (я не был в шатре, и даже несколько секунд вне его пределов казались ужасающей вечностью).
Я начал плакать, как и мой друг из Пенсильвании в кладбищенской одежде.
Но его слезы хотя бы уравновешивались предвкушением, потому что он был следующим, его разделение с тем местом, таким образом, будет короче моего.
Он шагнул вперед.
Как ты жил? – спросило существо справа.
Говори правду, остерег второй, и оба чуть прикоснулись своими головами к его.
Они отскочили в стороны, потом подбежали к двум серым каменным вазам по обе стороны большого зала, и их стало рвать – две струи яркой цветной жидкости брызнули в вазы.
Их меньшие версии бросились за полотенцами, и двое принялись отирать рты.
Мы можем подтвердить? – сказал тот, что справа.
Постой, то, что ты видел, сказал другой. Есть там что-то…