Но было слишком поздно.
Существо справа пропело единственную зловещую ноту, и появилось несколько меньших версий его самого, только искалеченных, гримасничающих, они несли зеркало, измазанное фекалиями. Существо слева пропело свою (мрачную, зычную) ноту, и из него вывалились несколько его малых версий, покатились вперед с весами, совершая судорожные неловкие движения, которые почему-то казались обвинительными.
Быстрая проверка, твердо сказал принц-Христос.
Не уверен, что полностью понял инструкции, сказал человек в кладбищенской одежде. Если мне будет позволено…
Существо справа подняло зеркало перед человеком в кладбищенской одежде, а существо слева ловким агрессивным движением вытащило сердце из груди человека в кладбищенской одежде и положило на весы.
Ай-ай, сказал посланник-Христос.
Звук ужасного негодования и скорби пронесся по королевству.
Распахнулись алмазные двери.
Я в недоумении моргнул, увидев, какие изменения произошли внутри. Шатер теперь был не из шелка, а из плоти (забрызганный, порозовевший от пролитой крови); пиршество было не пиршеством – на длинных столах в шатре лежали многочисленные распростертые человеческие оболочки в различной стадии свежевания, вместо Христа там был зверь с окровавленными руками, длинными клыками в балахоне цвета серы, изгвазданном кусками внутренних органов. Еще были видны три женщины и согбенный старик, оплетенные веревками из (их собственных) кишок (ужасно!), но самым жутким был крик радости, когда моего друга в кладбищенской одежде притащили к ним, и то, что бедняга все еще улыбался, словно заискивал перед своими мучителями, перечисляя благие дела, которые совершил в Пенсильвании, и многочисленных добрых людей, готовых поручиться за него, в особенности из окрестностей Уилкс-Барри, если только их можно вызвать, а его в это время уже схватили и потащили к разделочному столу несколько сопровождающих, состоящих исключительно из огня (их огненное прикосновение мгновенно сожгло его кладбищенский костюм), отчего, когда они его схватили, боль его была так велика, что он утратил способность сопротивляться и вообще двигаться, только его голова на миг повернулась в моем направлении, а глаза, наполненные ужасом, встретились с моими.
Алмазные двери захлопнулись.
Настала моя очередь.
Как ты жил? – спросило существо справа.
Вблизи оно было похоже на мистера Приндла из моей старой школы, чьи тонкие губы садистки вытягивались, когда он методически нас порол.
Говори правду, предупредил другой голосом моего запойного дядюшки Джина (всегда такого грубого со мной; однажды он, напившись, сбросил меня с лестницы амбара), и они с обеих сторон приложили свои головы к моей.