Как убивали Бандеру (Любимов) - страница 59
Но фортуна непредсказуема, и ей угодно было повернуться ко мне неожиданной стороной. В конце ноября ко мне подкатилась коварная английская контрразведка с вербовочным предложением (между прочим, когда я сидел меж двух непрезентабельных мужланов-вербовщиков, мелькнула мысль: а вдруг выложат компры? вдруг в гостиной в ковер вмонтированы прослушки и гляделки? Но обошлось). Английские домогательства я отверг и вскоре после обмена дипломатическими колкостями был объявлен персоной нон грата, подлежащей изгнанию из доброго старого Альбиона. В начале января 1965 года мы пересекли бурно рыдающий Ла-Манш, преодолели Восточную Европу и воссоединились с Отечеством.
В Москве уже на второй день я был у Наташи. Она уже развелась с актером Владимиром Басовым, но они еще не разъехались и проживали в двухкомнатной квартире на Мосфильмовской, правда, имели два отдельных телефонных аппарата. Басов бывал там редко и всегда вежливо подзывал Наташу к телефону, и наоборот. Скромная квартирка — это в наше время трудно представить мегазвезд без замка, виллы в Майами и яхты, бороздящей моря и океаны. Личное авто? Или с шофером? В то время это было крайней редкостью, и Наташа ездила на метро и такси. Всегда шагала быстро, частично чтобы избежать приставаний поклонников, которые возникали на каждом шагу, как фантомы. Первая наша встреча была отмечена радостью внезапности приезда и нежностью, свидания продолжались. Это было удивительно сладкое и горькое время, это поймет лишь тот, кто разрывался между двумя домами. Днем я — на работе, Наташа — на студии имени Горького, встречались вечером (моя жена, драматическая актриса, по вечерам играла в театре), в разных местах. Одно время — в комнатке друга-геолога у Ленинского проспекта, но вскоре уже весь двор знал, что тут бывает знаменитая Наталья Фатеева. Дома у Наташи тоже встречались, пару раз шли пешком через мост в ресторан «Юность», но и там доставали вездесущие поклонники. Хорошо еще, что в то время не существовали смартфоны и нагло не приставали с селфи! Январь, февраль, март, апрель… Никогда в жизни, ни до ни после, я не ощущал себя таким бумажным корабликом, без руля и без ветрил! Никакой воли — лишь вихри неумолимой страсти, лишь желание увидеть, обнять… Из маститого разведчика, порою волкодава, я превратился в жалкого кролика, я часами ожидал выхода Наташи из киностудии, я перехватывал ее в метро у Киевской, вся жизнь моя превратилась в поиск свиданий. Какое счастье было наблюдать, как она варит на кухне кофе, как внимательно следит, чтобы он не вылился из турки, как плотно сжимает губки и лицо становится озабоченным и серьезным. Расставаться было нестерпимо трудно, почти невозможно, ноги не слушались меня, и только в голове (если она была) требовательно призывал уйти повелительный сигнал. Каждый раз, когда в одиннадцать вечера я захлопывал дверь Наташиной квартиры, я словно отлетал в никуда, я уже рвался обратно, я чувствовал, как за дверью стучит ее сердце. Сарафанное радио работало вполне эффективно, вскоре дома начались осложнения. Буриданов осел между двумя охапками сена? Уходить из семьи я не хотел, я любил и жену, и сына, да и прекрасно отдавал себе отчет, что на моей карьере будет поставлена точка: на черта звезде Фатеевой роль домохозяйки в советской колонии за рубежом? Да и мне роль бархотки в доме кинодивы не светила, кроме того, известно, что мужья красавиц — это самоубийцы. Помните аргентинский фильм, где неразделенная любовь дипломата и Лолиты Торрес, поющей: «Песня спета или не допета, очевидно, нам не по пути»? Да, да, нам было не по пути! Но как с него свернуть, если как магнитом тянет обратно? Если бы я писал на Наташу профсоюзную характеристику (надеюсь, уже не придется), то начертал бы: властная, деловая, трудолюбивая, быстро влюбляется и так же быстро разочаровывается, тяги к красивой жизни не имеет, любит путешествовать, к спиртному и табаку равнодушна — в общем, прекрасная характеристика и для запуска в космос, и для рекомендации на должность директора больницы. Но какая к черту характеристика, если все гибнет, все разлетается на куски? Вот я и метался в этих рассыпающихся руинах. Причем на сверхзвуковых скоростях. Наташа была всецело поглощена работой, постоянно спешила, все делала быстро, наскоро готовила, чтобы перекусить (какие в ту пору рестораны?), об украинских борщах с салом, чесноком и пампушками можно было только мечтать. Домработницы у нее не было, стирала и гладила сама, мгновенно наводила марафет и переодевалась. Какое счастье, что в то время у нее не водились табуны любопытствующих кошек и котов — иначе я вышвыривал бы их за хвост из окна! О чем мы говорили? Вопрос к спринтеру. Да летели мы на крыльях — о чем тут, блин, говорить? Были, увы, и паузы. О политике не говорили, какая тут политика, туды ее в качель? Зато сейчас Наташа на переднем крае борьбы с правительством и нещадно мечет свои стрелы. Может, за искусство? Великая это радость — обсуждать в объятиях с красавицей беседу Хемингуэя и Фицджеральда в лионском отеле или читать наизусть Джойса! Не было этого, и не будет никогда, извините! Зато сейчас Наташа читает очень много, даже меня. Как-то вырвались на премьеру «Здравствуй, это я», весь фильм я проревновал к Джигарханяну, но после фильма домой сопровождал все же я. Кстати, о коллегах по кино и театру услышать что-либо от нее было крайне редко.