Наша любовь постепенно становилось бременем друг для друга. Не знаю, что думала обо всем этом Наташа и думала ли вообще. Роман продолжался в конвульсиях, порой мне мерещились ее страсти на стороне (мерещились ли? это ведь лучший способ выбить клин клином), помнится, вооружившись пистолетом Макарова, вместе с другом я на электричке мчался на дачу к родителям Ларисы Голубкиной, подруги Наташи, куда она приехала со своим приятелем. Наверное, я напоминал Отелло, зажатого в тиски ревности и преследовавшего неведомого соперника. Но дуэли не произошло, наоборот, мирно пили чай. В восемь утра наблюдал за ее подъездом: не выйдет ли оттуда подозрительный мужчина? (Вдруг вышел бы мой лучший друг?) Однажды поздно вечером ломился в дверь ее квартиры (там кто-то гужевался), но без успеха. (Вдруг вышел бы грозный амбал и спросил: «Ты кто такой?») Один раз нагрянул неожиданно и попал в общество Муслима Магомаева и Леночки Скирды (потом Пырьевой), Наташа держалась вполне лояльно, но отчужденно. О, лишь бы увидеть ее! Московский кинофестиваль 1965 года, мы с моим верным другом, мидовцем Володей Васильевым, прорываемся в гостиницу «Москва», штаб-квартиру фестиваля. Жуткая охрана, первые кордоны преодолеваем с помощью Володиного мидовского удостоверения, но у самого входа в ресторан бульдогообразный цербер преграждает путь: «Где ваш спецпропуск? Тут же сам американский посол Гарриман!» Я достаю свою кагэбэшную книжицу: «Кстати, о господине Гарримане…» «Так бы вы сразу и сказали!» Зеленый свет — и мы уже за столиком с блистательными Наташей и Ларисой, распивающих сногсшибательные коктейли.
Ведь тридцать лет — почти что жизнь.
Залейся смехом мне в ответ,
Как будто мы еще кружим
На перекрестках графства Кент.
Кружили, много кружили пешком по московским улицам и метро, и это было прекрасно. Но опустимся из сияющих небес в зловонные пучины Интернета, где четко записано, что мы с Наташей прожили несколько лет в гражданском браке. Гражданский муж? Ни разу у Наташи дома не ночевал. Вообще при слове «брак» у меня, страстотерпца, возникают странные ассоциации: «Милый, у тебя сегодня был стул?», «Дорогая, разогрей мне щи!», конечно же, кровать-аэродром с ортопедическим матрасом и балдахином, затасканные тапочки и ночной горшок. Грустный регулярный секс — именно с-е-к-с! — фу! как пилюля перед сном и утром натощак, невнятное «Милая, ты кончила?» — о боже, не хватает только родственников! Что же касается исчисления нашего шестимесячного «брака», то, если по гамбургскому счету исчислять их тоннами наших страданий (возможно, только моими), да еще, как в ядерной войне, один месяц считать за десять лет, то мы могли бы сыграть золотую свадьбу. Я люблю Интернет, но не выношу злобных человечков, которые вымещают свою зависть, свою несостоятельность на выдающихся людях нашего времени, и конечно же, дураков, но куда от них деться? К Наташе в Интернете масса претензий. Ну и что? У каждого человека своя судьба — и нечего совать длинный нос в чужие дела и бестактно публично обсуждать проблемы внука и его подселения в «огромную квартиру», непростые взаимоотношения членов семьи и, уж конечно, смену мужей и возникновения любовниц и любовников. «В чужом глазу соломинку ты ищешь, когда в своем не видишь и бревна!» — писал Пушкин. Наташу Интернет очень жалует, и понаписано там о ней столько тягомотины, что не разберутся ни Господь Бог, ни сатана! Фатеева очень редко появлялась на телевидении, прежде всего потому, что в то время эра телевидения только начиналась, а популярности у нее было в избытке и без телевидения. Одевались тогда почти одинаково, не помню на Наташе ни роскошной норки, ни панбархатного платья — впрочем, для меня она была хороша во всех нарядах. Она, как и все мы, ценила и умела беречь деньги, но общество тогда не было поражено блеском золотого тельца и из денег не делало культа. Не представляю в то время передач о наших кинозвездах с разборками их личной жизни и накопленной собственности, я очень бы удивился, если бы услышал, как в программе «Как стать миллионером?»: «Вы