— Возьмём-ка мы обе по сосиске, — сказала мама. — Мы же пропустили обед, поэтому ничего удивительного, что тебе после тортов и пирожных захотелось сосиски.
Они принялись за сосиски с картофельными лепешками, и Гюро вдруг ощутила, как её всю переполняет счастье: потому что они с мамой такие дружные и им так хорошо вместе!
И тут мама сказала:
— У нас с тобой всё получится и всё будет хорошо.
Войдя в дом, они тихо-тихо прошли по коридору, потому что немного боялись, что ещё кто-нибудь захочет позвать их в свою компанию. Однако этого не случилось. Они вернулись в свою комнату, и, хотя это был последний вечер, им ни чуточки не было грустно. Мама легла спать одновременно с Гюро. Она ещё почитала в кровати какую-то толстую книгу, которую ей одолжил Бьёрн. Там было написано про такие вещи, как отопительные форсунки и электрические щиты. Гюро распаковала сложенный рюкзачок, чтобы и лошадка, и трактор, и фонарик могли напоследок ещё раз поспать на диванчике рядом с ней и куклами Вальдемаром и Кристиной.
Гюро привыкла рано вставать, но всё-таки не в пять утра, поэтому в тот день, когда предстояло уезжать из пансионата, она не сразу распрощалась со сном. Она немножко полежала в постели, то просыпаясь, то снова засыпая. Она увидела, как мама убирает со своей кровати постельные принадлежности. Мама сняла и аккуратно сложила пододеяльник. То же самое она проделала с простынёй и наволочкой.
— По крайней мере, никому не придётся за нами убирать, — приговаривала она.
Потом мама сходила на кухню и принесла кофейник, бутерброды и стакан молока.
— Гюро! — позвала мама. — Пора просыпаться. Позавтракать можешь в постели, а потом надо вставать. Бьёрн уже скоро приедет. Он сказал, что в такую рань не будет звонить в дверной звонок, так что нам надо собраться и встречать его внизу с чемоданами.
Гюро была не особенно голодна, но всё-таки немножко поела. Затем она, как мама, сняла пододеяльник, простыню и наволочку и аккуратно сложила стопкой. Потом мама помогла ей сложить кровать, и та снова из кровати превратилась в диванчик. С каким удовольствием Гюро забрала бы его с собой, но, к сожалению, этого нельзя было сделать.
— Ну вот, всё как будто бы и в порядке, — сказала мама.
— Я только схожу позвонить по телефону, — сказала Гюро, вспомнив слова Тюлиньки. — Тюлинька всегда так говорит, когда нужно выйти в уборную.
— Ну, беги! — сказала мама. — Когда вернёшься, мы сразу уходим.
Сегодня заходить в маленький коридорчик было не так интересно, как обычно, потому что так рано никто ещё не вставал, но всё же интересно, ведь сегодня она заходила сюда в последний раз. Гюро взглянула на рулон туалетной бумаги, который висел немножко криво, на щербинку в плиточном полу, которую видела столько раз, и на гладкие, почти белые стены. Наверное, на них хорошо рисовать карандашом и красками. Если бы папа был тут, он бы уж точно разрисовал их картинками.