Голос Бэннона стал более тихим и дрожащим:
— Отец подошел ко мне с окровавленной, разбитой рукоятью топора, но защитить себя мне было нечем, — меча тогда еще не было. Я все равно с воем бросился на убийцу. Я… я даже не помню этого. Наносил удары, царапал, колотил в грудь… В этот раз соседи, услышав крики моей матери, более ужасные, чем когда-либо прежде, подоспели спустя несколько мгновений после моего прихода. Они меня спасли, иначе и мне настал бы конец. Я кричал, пытаясь драться, стараясь ему навредить. Но соседи оттащили меня и усмирили. К тому времени ярость покинула и отца. Кровь покрывала его лицо, одежду и ладони. Какая-то ее часть была кровью из раны на голове, куда его ударила мать, но большая часть принадлежала ей самой. Кто-то поднял тревогу, и одна добрая женщина отправила своего маленького сына бегом в город, за магистратом.
Бэннон часто дышал и ломал пальцы, уставившись в маленький костер подобно заблудшей душе, прежде чем смог продолжить. Где-то наверху закричала и взлетела с одной из сосен ночная птица.
— Я не смог спасти мешок с котятами. Я не смог помешать отцу утопить их, как бы ни старался. Я бросился в ручей и пытался их поймать, пока не стало слишком поздно. Но знал, что уже слишком поздно, и тратил драгоценное время на то, чтобы похоронить их и оплакать… когда должен был находиться в другом месте — спасать свою мать.
Он посмотрел на своих слушателей, и пустая боль в его карих глазах пронзила сердце Никки глубоким холодом.
— Если бы я остался с матерью, возможно, смог бы ее защитить. Если бы я не бегал за котятами и остался дома, то постоял бы за нее и спас. Мы с ней вместе встретили бы отца и уж как-нибудь от него отвязались. После той ночи отец уж точно никогда бы не причинил боль матери и мне. Но вместо этого я побежал спасать котят, оставив свою мать одну с этим монстром.
Бэннон снова встал, отряхнув штаны. Продолжил он тоном разведчика, доставившего отчет:
— Я оставался в Кайрии до тех пор, чтобы увидеть, как моего отца повесят за убийство. У меня оставалось несколько монет, и из сочувствия жители деревни собрали мне деньги на жизнь. Я мог бы иметь небольшой домик, завести семью, работать на капустных полях. Но дом сильно пропах кровью и кошмарами, и в Кайрии меня ничто уже не держало. Итак, я записался на борт ближайшего корабля, который зашел в нашу маленькую гавань — на «Идущий по волнам». Покинув свой дом, я никогда не собирался возвращаться, в надежде найти лучшее место. Мне хотелось жить так, как я себе это представлял.
— Значит, ты изменил свои воспоминания, прикрыв их тьму фантазиями о той, лучшей, по твоему мнению, жизни, — сказал Натан.