—Дорогая, — говорит он, — вам же он нравился прежде, до того как мы поженились. Почему же он не нравится вам сейчас?
—Дорогой, —отвечала она, — я его никогда не нюхала, иначе, уверяю вас, я ни за что бы не заставила себя выйти за вас замуж.
—Дорогая, мне очень жаль, что вы его не нюхали, но теперь уж ничего не поделаешь, — отвечал мой господин, сохраняя полную невозмутимость, и спокойно и тихо наливает себе еще стакан и выпивает за ее здоровье.
Все это мне рассказал лакей, он незаметно входил и выходил из комнаты с кувшином, кипятком, сахаром и всем прочим, в чем он предвидел нужду. Когда господин мой проглотил последний стакан пунша, миледи залилась слезами, называя его жалким, низким, неблагодарным невежей, и закатила истерику, — так, кажется, миссис Джейн это называла; мой господин очень испугался, потому как раньше он ничего такого не видывал; тотчас же пал перед ней на колени, приказал, по сердечной своей доброте, убрать пунш из комнаты, велел распахнуть все окна и осыпал себя проклятиями. Тут миледи пришла в себя и, увидев его на коленях, велела ему подняться и не затруднять себя больше ложными клятвами, ибо она твердо знает, что он ее не любит и никогда не любил. Все это узнали мы от миссис Джейн, которая одна при всем том присутствовала.
—Дорогая, —отвечает мой господин, думая, конечно, как нетрудно себе представить, о Джуди, — тот, кто вам об этом рассказал, — лгун и наветчик, и я сей же час велю его выгнать из дому, если только вы скажете, кто он.
—О чем мне рассказал?—спрашивает миледи, подпрыгнув в кресле.
—Ни о чем, ни о чем, — отвечает мой господин, увидев, что проговорился, и что миледи ничего определенного в уме не имела, — только то, что вы сами сию минуту сказали, будто я не люблю вас, Белла. Кто вам это сказал?
—Собственное мое разумение, — говорит она. Закрыла лицо платком, откинулась к миссис Джейн, и так зарыдала, будто сердце ее сейчас разорвется.
—Ну, знаете, Белла, — сказал мой бедный господин, — вы очень странно себя ведете. Если никто ничего вам не рассказывал, о чем вы так убиваетесь? И зачем делаете посмешище из себя и меня?
—Ах, замолчите, замолчите, вы каждым своим словом меня убиваете,— вскричала миледи и продолжала, рыдая, как говорит миссис Джейн, словно безумная: — Ах, сэр Конди, сэр Конди! А я-то надеялась найти в вас...
—Нет, это уж, честное слово, слишком! Белла, дорогая, прошу вас, возьмите себя в руки. Разве я вам не муж, и разве вы не сами сделали выбор?
—Ах, это невыносимо, невыносимо! — кричала миледи, ломая руки.
—Но, дорогая, ради всего святого, придите в себя, наконец! Посмотрите, разве я не велел унести отсюда кувшин и чашу с пуншем? На что же вы жалуетесь, скажите?