—Погляди-ка на него, — говорю я, указывая на сэра Конди, который, уронив руки, откинулся назад в кресле, словно громом пораженный.— Да как ты можешь, Джейсон, стоять перед ним, памятуя все, чем он был для нас, и все, чем мы для него были, и так с ним обходиться?
—А кто, хотел бы я знать, обошелся бы с ним лучше? Я тебе говорю,— заявляет Джейсон, — если он сможет найти покупателя получше, я буду рад. Я потому лишь предлагаю купить, что хочу облегчить его положение и помочь ему, — хоть я и не вижу, за что я должен быть ему признателен, если уж на то пошло. Как управляющий я никогда не получал, не просил и не взимал больше, чем шесть пенсов с фунта в счет своего жалованья, а где еще он нашел бы агента хоть на пенни дешевле?
—Ах, Джейсон, Джейсон! Да как ты после этого посмотришь в глаза людям? И что скажут соседи и все, кто тебя знает, когда увидят, что ты живешь в замке Рэкрент, а законный его владелец выгнан из прадедова гнезда и нет у него ни хижины для житья, ни картофелины для пропитания?
Пока я говорил это и многое еще другое, Джейсон все делал мне всякие знаки, и моргал, и хмурился, но я не обращал внимания, потому как горько мне было и обидно за бедного моего господина, и не мог я молчать.
—А вот и пунш! — говорит Джейсон, видя, что дверь отворилась.— А вот и пунш!
Тут мой господин выпрямился в кресле и словно бы опомнился, а Джейсон откупорил виски.
—Поставь кувшин вот сюда, — говорит; сдвигает бумаги со стола, но купчую, что должна все ему передать, не трогает.
Честно сказать, я очень понадеялся, что в нем осталась хоть капля жалости, когда увидал, что он мешает пунш, а мой господин берется за стакан; но только сэр Конди хотел налить себе снова, как Джейсон его остановил.
—Нет уж, сэр Конди, я не хочу, чтобы про меня говорили, будто я вас подпоил, прежде чем дать вам купчую на подпись. Вы же знаете, что от вашей подписи в такой кондиции мне в суде проку не будет, так что давайте сначала покончим с делом, а там уж нырнем в чашу с пуншем поглубже.
—Кончай все, как знаешь, — вскричал сэр Конди, заткнув уши руками, — больше я не желаю ничего слышать. Замучил меня сегодня до смерти!
—Вам надо только подписать, — ответил Джейсон и подал ему перо.
—Бери все и успокойся, — сказал мой господин. И подписал, а человек, внесший пунш, засвидетельствовал, потому как я не мог — плакал, словно дитя, да и Джейсон сказал, и я этому только порадовался, что я в свидетели не гожусь, очень уж стар да глуп. А я так расстроился, что не мог ни капли пунша проглотить, хотя мой господин собственной рукой, благослови его, господи, средь всех своих бед, налил стакан и поднес мне ко рту.