Замок Рэкрент (Эджуорт)

Герцогиня Ньюкасл — Маргарет Лукас (1623—1673), вторая жена Уильяма Кэвендиша, герцога Ньюкасл (1592—1676), царедворца и военачальника эпохи Гражданской войны и Реставрации, оставившая «Жизнеописание Уильяма Кэвендиша, герцога Ньюкасл». (Прим. составителя)

Сквайр Уэстерн — невежественный провинциальный помещик, персонаж романа Генри Филдинга «История Тома Джонса, найденыша». (Прим. составителя)

Пастор Труллибер — священник-торгаш, персонаж романа Генри Филдинга «Приключения Джозефа Эндрьюса». (Прим. составителя)

Когда Ирландия потеряет свою самобытность вследствие союза с Великобританией. ..—Речь идет об Акте об Унии, обсуждавшемся в то время в ирландском парламенте (был принят 1 января 1801 г.). (Прим. составителя)

Замок Рэкрент. — Некоторые из имен и названий поместий в романах Марии Эджворт значимые. В тех случаях, когда это представлялось возможным, переводчики находили им русские эквиваленты. Слово «Рэкрент» означает по-английски непомерно высокую, грабительскую ренту, иногда даже равную стоимости земли или близкую к ней. Так как название этого романа уже вошло в русское литературоведение, мы предпочли сохранить его без перевода. Прим. составителя)

Кое-кто из друзей, видевших историю Тэди после того, как она была напечатана, высказали издателю опасение относительно того, что многие из терминов и идиом, которыми она изобилует, могут не быть поняты английским читателем без специальных объяснений. Вследствие этого из­датель счел нужным присовокупить следующий Глоссарий.

Начато утром в понедельник. — Тэди начинает свой мемуар о семействе Рэкрент пометкой «Начато утром в понедельник», ибо в Ирландии ни одно важное дело не может быть счастливо начато ни в один из дней, кроме утра понедельника, «Вот доживем с божьей помощью до утра понедельника, позовем кровельщика чинить крышу». «В понедельник утром пойдем торф резать». «В понедельник утром, бог даст, начнем покос». «В понедельник утром, с позволения вашей чести, начнем картошку копать» и т. д. Все промежуточные дни между тем, когда произносятся эти речи, и следующим понедельником в счет не идут; а когда утро понедельника наступает, дело чаще всего откладывается до следующего понедельника. Издатель был знаком с джентльменом, который, чтобы искоренить этот обычай, заставлял своих рабочих и землепашцев любую новую работу начинать в субботу. (Глоссарий М.Э.)

(День) Всех Святых — церковный праздник, отмечаемый 1 ноября. (Прим. составителя)

Плащ (иначе: мантия), поминаемый Тэди, происхождения весьма древнего.

Спенсер^>{1} в своем «Взгляде на положение Ирландии» доказывает, что плащ не ведет свою историю от скифов, как полагали многие, но что «у большинства народов в древнем мире были плащи; были они и у иудеев, в чем можно убедиться, прочитав про милоть Илии^>{2} и проч.; были они и у халдеев, в чем убеждает нас Диодор^>{3}, и у египтян, в чем убеждает нас Геродот^>{4} или описание Береники^>{5} в греческом комментарии к Каллимаху^>{6}; были они известны в древности и грекам, что явствует из описания плаща Венеры, усыпанного звездами, хотя позже форма их изменилась и они стали называться Pallai; в этом виде они известны частично и в Ирландии. Древние римляне и латиняне также их знали, о чем можно прочесть у Вергилия^>{7}, который был большим знатоком, — Эвандр^>{8}, пригласив Энея к себе на пир, принимал и угощал его, усадив на землю, покрытую плащами, на которых они и возлежали, — Вергилий даже употребляет здесь само слово mantilia (мантия или плащ) — Humi mantilia sternunt  (расстилают  на земле плащи), из чего следует, что плащи были хорошо известны почти всем народам, а не одним только скифам.

Спенсер знал достоинства упомянутого плаща, могущего служить как одеждой, так и постелью, и даже домом. «Iren.(* ирландцы) Ибо удобства не уравновешивают неудобств; поскольку проистекающие при сем затруднения куда многочисленнее: ведь преступнику он — что дом родной, мятежнику — что мягкая постель, а вору — теплая одежда. Первое: преступник, будучи изгнан за многие свои злодейства и преступления из городов и домов добрых людей, блуждая по пустошам, вдали от закона, превращает плащ в свой кров и прячется под ним от гнева небес, от суровости земли и от взора людей. Дождь пойдёт - он ему навес, ветер подует - он ему палатка; а ударит мороз - он ему хижина. Летом можно носить его нараспашку, зимой запахнуться поплотнее: во все времена он ему полезен, никогда ни в тягость, ни в обузу. Подобно тому и мятежнику он служит, ибо в той войн, которую он ведёт (если заслуживает она такого названия), когда бежит он от врага своего и прячется в дремучих лесах (тут должно бы стоять "в тёмных трясинах") или таится на большой дороге, поджидая своего часа, он ему и ложе, да и всё, почитай его хозяйство". (Подстрочные  замечания М.Э.)

Ирландские короли (или риаги) — так в средние века назывались главы кланов или племен, имевшие территориальную власть. (Прим. составителя)

Три королевства — т. е. Англия, Шотландия и Ирландия. (Прим. составителя)

... словно войска в поле. — Английские войска в те годы носили алые мундиры. (Прим. составителя)

А какой стоял вой!

Magnoque ululante tumultu   (* И в большом смятении плакали, лат.) (Вергилий)

Ululatibus omne

Implevere nemus  .  (* Стенаниями вся роща наполнена, лат.)   (Овидий)

 Полное описание ирландского плача или «гола», то есть древнего ирландского погребального плача с его первым полухорием, вторым по- лухорием, общим хором вздохов и стонов вместе с ирландскими словами и музыкой, можно найти в четвертом томе «Отчетов о заседаниях Ирландской Королевской Академии». Для удобства ленивых читателей, которые скорей прочтут страницу, чем сделают хотя бы шаг, и из сострадания — я не говорю сочувствия — к их слабости, издатель приводит следующие выдержки из этого труда:

«Ирландцы всегда славились своими погребальными плачами, особенность эта отмечалась едва ли не всеми путешественниками, кои их посетили; они унаследовали его, очевидно, от своих предков-кельтов, первоначальных обитателей острова...

Об ирландцах говорят, что плачут они естественней и проще, чем любая другая нация; со временем ирландский плач вошел в пословицу...

Камбренсис^>{9} в XII веке говорил, что ирландцы выражают свое горе музыкально; они использовали музыкальное искусство, в котором всех превосходили, при традиционном исполнении погребальных обрядов: плакальщики делились на два полухория, из коих каждый попеременно исполнял свою партию, соединяясь порой в общем хоре... Тело покойника, одетое в погребальные одежды и украшенное цветами, помещалось на помосте или каком-либо возвышении. Родственники и плакальщики становились двумя рядами друг против друга, одни в головах, другие в ногах у покойника. Певцы и барды подготавливали погребальный каойнан заранее. Начинал плач запевала ведущего хора; скорбным приглушенным голосом он пел первую строфу, чуть слышно аккомпанируя себе на арфе; когда он кончал, хор, стоящий в ногах, начинал собственно плач, или «гол», подхватывая последнюю ноту предшествующей строфы, ведущий хор им вторил, а затем они вместе пели общий повтор. Затем запевала второго хора начинал второй «гол», или заплач, ему вторил первый хор, а затем, как и раньше, они вместе пели общий повтор. Так, чередуясь, пели они всю ночь. Перечислялись предки покойного, его титул, владения, достоинства и пороки, ему задавался ряд вопросов, скажем такой — Зачем он умер? Если он был женат, то — Была ли жена ему верна, сыновья послушны, хорошие ли они охотники или воины? Если отпевали женщину, то — Красивы ли ее дочери, невинны ли? Если юношу, то — Не изменили ли ему в любви? Не пренебрегли ли им голубоглазые девы Эрина?^>{10} .

Как сообщают, размер погребального плача раньше соблюдался очень строго; но с исчезновением ирландских бардов размерами этими стали постепенно пренебрегать, плач потерял свой строгий метр и стал прерогативой женщин. Каждая провинция имеет свой каойнан, или, по крайней мере, свое подражание оригиналу. Есть манстерский плач, ольстерский плач и т. д. Плач превратился в импровизацию, и плакальщицы варьировали его, как хотели.

Любопытно проследить, как вырождаются традиции и обычаи. Современный ирландский плач, или вой, не может похвастаться прежней мелодичностью, да и похоронная процессия не отличается прежним достоинством. На похороны порой собирается до тысячи человек; но чаще — четыреста или пятьсот. По мере того как траурный кортеж продвигается вперед, толпа растет; проходя через какую-либо деревню или мимо каких-либо домов, она начинает кричать — Ох! Ох! Ох! Ох! Ох! Ах! Ах! постепенно повышая голос от первого Ох! до последнего Ах! в скорбном крике. Жители деревни узнают, таким образом, что идут похороны и устремляются на улицу, дабы принять в них участие. В провинции Манстер женщины нередко идут какое-то время за гробом, усердно плачут вместе со всеми, а потом поворачиваются и спрашивают: «Ой-ой! А кого это мы хороним? По ком плачем-то?»

Даже у последних бедняков есть свои места на кладбище — то есть свои участки на погосте, где со времен ирландских войн хоронили, если им верить, их предков, и даже если погост находится за десять миль от того места, где умер покойный, его друзья и соседи обязательно отнесут его туда. Покойника отпевают —один священник бывает на похоронах всегда, порой их бывает даже пять или шесть. Каждый священник служит заупокойную мессу, за которую ему платят — когда шиллинг, когда полкроны, когда полгинеи или гинею, смотря по обстоятельствам, или, как говорят, смотря по способностям покойника. После похорон очень бедного человека, оставившего после себя вдову или детей, священник делает так называемый сбор в пользу вдовы. Он обходит всех присутствующих и каждый дает полшиллинга или шиллинг, или сколько сможет. В примечании к слову Поминальная трапеза^>{11} читатель найдет подробности о заключительной части похорон в Ирландии.

В большом спросе некоторые старухи, которые плачут особенно громко и умело. Как сказал издателю один человек, «каждому хотелось бы, чтобы на его похоронах и на похоронах его друзей были такие плакальщицы, ими можно гордиться». Низшие сословия в Ирландии удивительно любят посещать похороны своих друзей и родных, а родственниками они считают многих. Многолюдные похороны свидетельствуют о том, что покойника при жизни любили. Придти на похороны к соседу — невысокое свидетельство человеколюбия, но и оно, как ни странно это покажется, чего-нибудь да стоит. Можно смело сказать, что время, которое в Ирландии тратят на посещение похорон, обходится ирландской нации не менее, чем в полмиллиона; издатель же полагает, что эту сумму следует по крайней мере удвоить. Мы не касаемся здесь привычек к распущенности и пьянству, которые приобретаются на поминках. Когда землепашец, или плотник, или кузнец не является на работу, что бывает весьма нередко, спросите, куда он пропал, и вам наверняка ответят: «Ох, ваша честь, он сегодня работать никак не мог, он ушел на похороны».

Даже нищие к старости начинают собирать подаяния себе на похороны, то есть на покупку гроба, свечей, трубок и табака. О свечах, трубках и табаке смотри Поминальную трапезу.

Тем, кто ценит обычаи по их древности, а нации — по приверженности древним обычаям, несомненно понравится ирландский плач и ирландская нация за то, что она сохранила его с незапамятных времен. Издатель, однако, заметил кое-какие тревожные симптомы, возможно предвещающие уменьшение популярности плача в Ирландии. В комическом театральном представлении, которое давали недавно в Дублине, на сцене появляется хор старух и начинает плач над останками Врача, павшего от деревянного меча Арлекина. Наплакавшись вволю со всеми непременными подробностями — ломанием рук, утиранием глаз концом платья или передника, — одна из старух вдруг прерывает свои рыдания и, обернувшись к другой, спрашивает: «А что, милая, кого это мы хороним?»  (Глоссарий М.Э.)

.. не поднеся им законного стаканчика виски. — Некоторые землевладельцы угощают обычно своих арендаторов стаканом виски, когда те являются к ним, чтоб заплатить аренду. Тэди называет это законным стаканчиком виски не потому, что виски является собственностью арендаторов, ко потому, что вследствие многократного повторения стаканчик этот становится их правом.

Низшие сословия в Ирландии не являются исключением в такого рода распространенных выводах относительно собственных прав; но они особенно быстро и настойчиво напоминают об этих правах. «В прошлом году ваша честь дали мне соломы для крыши, и я уверен, что ваша честь даст мне и в этом».

Таким образом дары часто превращаются в поборы. Эти привычки порой присущи в одинаковой степени и простому люду и знати. Говорят, что Высокая Оттоманская Порта^>{12} привыкла требовать даров, словно дани; неблагоразумно поэтому посылать султану ко дню рождения скакуна, ибо он станет и на следующий год ожидать такого же подарка и доказывать обоснованность своих ожиданий. (Глоссарий М.Э.)

Шотландская кровь — намек на скупость, которая, по традиции, считалась отличительной чертой шотландцев. (Прим. составителя)

Полотняный совет — т. е. Совет по развитию полотняных мануфактур. В последней трети XVIII в. в Ирландии начало бурно .развиваться текстильное и шерстяное производство. Этому немало способствовали специально учрежденные для этой цели советы. Однако принятие Акта об Унии и система заградительных тарифов со стороны английских промышленников положили конец этому развитию. (Прим. составителя)

куры, индюки, гуси, — арендаторы по договору приносили их столько... Многие арендные договоры в Ирландии прежде вменяли арендаторам в обязанность поставлять землевладельцам непомерное количество птицы. Издателю известен случай, когда в договоре на аренду одной маленькой фермы значилось тридцать индеек. (Глоссарий М.Э.)

Английские арендаторы. — Английский арендатор это не арендатор-англичанин, но арендатор, который платит аренду точно в срок. Бедняки в Ирландии твердо верят, что в Англии все арендаторы платят аренду точно в назначенный день. Ирландец, собираясь арендовать ферму и желая показать землевладельцу, что он человек положительный, предлагает стать английским арендатором. Если арендатор навлечет на себя неудовольствие землевладельца — тем ли, что голосовал против него самого, или против его предложения на выборах, — управляющий немедленно его уведомляет, что отныне он должен стать английским арендатором. Угроза эта не означает, что он должен сменить свой язык или национальность, — она означает, что он должен выплатить недоимки и должен отныне платить аренду точно в назначенный день. (Глоссарий М.Э.)

Похоронные. — Имеется в виду феодальный обычай, сохранившийся в некоторых местах, согласно которому землевладелец по смерти арендатора получал определенное приношение. Первоначально землевладельцу (лэндлорду) возвращали оружие и лошадей, которыми он в свое время снабдил арендатора; позже ему отдавали скотину или что-либо еще из движимого имущества арендатора; иногда же платили просто деньги. (Прим. составителя)

Да и работали арендаторы у него на земле исправно. — Прежде в Ирландии в арендных договорах стояли обычно пункты, обязывающие арендаторов поставлять землевладельцам на несколько дней в году людей и лошадей. Из этого феодального обычая проистекало множество случаев мелочного тиранства и притеснений. Стоило бедняку вызвать неудовольствие землевладельца, как управляющий тотчас вызывал его на работы, и Тэди не преувеличивает, говоря, что арендаторов часто отрывали от собственных дел для работы на землевладельца.

Таким образом их лишали самой возможности оплаты аренды: пока они собирали в закрома урожай землевладельца, их собственный урожай нередко пропадал, хотя аренду надо было платить так же точно и в срок, как если бы они были хозяевами своего времени. Это кажется верхом бессмысленной несправедливости.

В Эстонии, среди бедной славянской расы крестьян-рабов, дань помещикам платится не в виде отработки, или гусями, индейками и пр., но в виде оброка. Следующая баллада представляет собой любопытный образчик эстонской поэзии:

Вот почему разорены деревни,

И съедена солома с крыш,

В деревнях поселились дворяне,

Одни трубы торчат,

А хозяин на белом полу!

Овца принесла ягненка с белым лбом,

Его отдают помещику в оброк.

Свинья принесла поросят,

Их жарят помещику в жаровне,

Курица яиц нанесла,

Они идут помещику на сковородку.

Корова родила теленочка,

Его забирают помещику в стадо.

Кобыла жеребеночка принесла,

Он пойдет помещику на конюшню.

Крестьянка родила сыновей,

Они будут пасти господскую птицу. (Глоссарий М.Э.)

...разве что каких-нибудь семнадцать... Речь Тэди в данном случае может служить образчиком риторической фигуры, весьма распространенной в Ирландии. В начале фразы делается поразительное утверждение, которое снимается, как только вы услышите следующую за ним оговорку. Так, человек, который так пьян, что на ногах не стоит, будет вам клясться, если только язык его слушается: «Да клянусь вам честью, да провалиться мне на этом месте, если я вру, да честью клянусь, я ни капли ничего такого с утра в рот не брал, ни хорошего и ни дурного, а только выпил полпинты виски, с позволения вашей милости».(Глоссарий М.Э.)

Волшебные эти горки^>{13} в Англии зовут муравейниками. В Ирландии простой народ очень их почитает. Некий джентльмен, которому понадобилось при разбивке лужайки перед домом срыть одну из этих горок, не мог заставить своих работников приняться за это зловещее дело. Пришлось ему самому взять лой у одного из них. Работники считали, что месть потревоженных обитателей горки обрушится на голову того самонадеянного смертного, который первым потревожил их покой. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Банши — фея аристократического толка; она, как известно, появляется в виде отвратительной старухи и заунывным голосом поет под окнами дворянских усадеб, предупреждая семейство, что один из них скоро умрет. В прошлом столетии у каж­дой знатной ирландской семьи была своя собственная Банши, исправно делавшая свое дело, но в последнее время их визиты и песнопения прекратились. (Подстрочные  замечания М.Э.)

... да и еще ей шло немало от золы... — По древнему обычаю, в Ирландии все сорняки на ферме принадлежали жене фермера или жене помещика, который владел этой землей. Огромный спрос на щелок для отбеливания делал полученную из них золу значительной ценностью. (Глоссарий М.Э.)

... и от сургуча... — Прежде в Ирландии был обычай, по которому арендаторы платили жене помещика от двух до пятидесяти гиней при заключении договора. Совсем недавно еще издатель слышал о том, как жена одного баронета получила в подарок пятьдесят гиней при заключении договора на весьма значительную ферму. (Глоссарий М.Э.)

Сэр Мэртаг взбесился. — Сэр Мэртаг пришел в ярость.  (Глоссарий М.Э.)

Вся кухня высыпала на лестницу. — Это означает, что все, кто только ни был на кухне, выбежали из кухни на лестницу. Это и другие выражения подобного рода показывают, насколько ирландцы склонны к метафоре и преувеличению. (Глоссарий М.Э.)

Бат — один из старейших курортов Англии. Находится в северной части графства Сомерсет. Помимо целебных источников, славился скачками и игорными домами. (Прим. составителя)

В Ирландии существовал класс людей, называемых посредниками, которые брали большие фермы от дворян-землевладельцев в длительную аренду и небольшими участками передавали землю беднякам за непомерные деньги. как его называли, редко видел своих суб-арендаторов, но если он не мог заставить своего заплатить ему ренту в срок, то приезжал к себе в именье и брал т. е. посылал своего домоправителя, пристава или специального уводчика забрать скот, зерно, лен, корма или картофель, принадлежащие суб-арендаторам, и продать их в уплату аренды. Порой случалось, что несчастные арендаторы платили аренду дважды — один раз а второй раз —

Один остроумец-столяр как-то назвал этих посредников

Коротить годовую плату... — Когда ирландский дворянин, вроде сэра  Кита Рэкрента, живет не по средствам и обнаруживает, что у него в распоряжении нет наличных, арендаторы охотно предлагают взять у него землю в аренду за плату гораздо ниже обычной, заплатив ему тут же небольшую сумму, что и называется «коротить годовую плату». Соблазн получить немедленно деньги часто настолько ослепляет землевладельца, что он забывает о будущих своих интересах. (Глоссарий М.Э.)

«Уводчик». — Так называют человека, которого нанимают специально, чтобы он «устраивал увод» в оплату аренды, то есть уводил и продавал скот арендаторов. Должность «уводчика» отнюдь не синекура. Глоссарий М.Э.)

Хотел я из него сделать священника... — В Ирландии среди людей такого положения, как Тэди, было принято, когда им удавалось достать немного денег, отправлять своих сыновей за границу в Сент-Омеру^>{14} или в Испанию, чтобы они получили там духовное образование. Сейчас священников готовят в Мейнуте^>{15}. Издатель недавно познакомился с молодым человеком, который начал с того, что развозил письма, потом стал плотником, потом оставил рубанок и верстак, чтоб изучить, как он сказал, гуманности в Мейнутском колледже, но, окончив полный курс гуманитарных наук, решил стать не священником, а солдатом. (Глоссарий М.Э.)

... ни в церковь, ни к мессе. — Эти слова означают, что миледи не была ни протестанткой, ни католичкой. (Прим. составителя)

Казармы. — Прежде в дворянских домах в Ирландии было принято ставить в одной из больших спален в ряд кровати, на которых могли бы переночевать случайные гости. Комнаты эти называли казармами. (Глоссарий М.Э.)

... не от мира сего... — В Ирландии это значит простак, глупец. (Глоссарий М.Э.)

Эта часть истории семейства Рэкрент кажется совершенно неправдоподобной; однако из справедливости к честному Тэди надеемся, что читатель вспомнит нашумев­шую историю домашнего заточения леди Каткарт. Издатель был знаком с полков­ником Мак-Гайром, супругом леди Каткарт, а недавно он виделся с горничной, ко­торая жила у полковника Мак-Гайра во время заточения леди Каткарт, и подробно допросил ее обо всем. Ее светлость в течение многих лет была узницей в собственном доме; во все это время супруга ее посещали соседи-дворяне, а за обедом он неизменно посылал к ее светлости с поклоном и известием, что общество имеет честь пить за ее здоровье, и покорнейше справлялся, не послать ли миледи какое-либо блюдо от стола. Ответ всегда был один: «Леди Каткарт передает поклон — у нее есть все, что ей нужно». Заслуживает упоминания пример честности в бедной ирландке. У леди Каткарт было несколько превосходных бриллиантов, которые она укрыла от своего супруга и настоятельно желала вынести из дому, чтобы они не попали ему в руки. У нее не было ни слуги, ни друга, которым она могла бы их вверить; но она обратила внимание на бедную нищенку, которая ходила в дом; она заговорила с нею через окно комнаты, в которой была заточена: нищенка обещала все исполнить, и леди Каткарт выбросила ей узелок с бриллиантами. Бедная женщина отнесла их по указанному адресу, и когда несколько лет спустя леди Каткарт обрела свободу, она получила свои бриллианты обратно.

Свободу ее светлости принесла смерть полковника Мак-Гайра. В минувшем году редактор виделся с джентльменом, который сопровождал ее в Англию после смерти ее супруга. Когда ей сообщили о его смерти, она вообразила, что это неправда, что ей говорят так с единственной целью ее обмануть. В то время на ней было рубище, едва прикрывавшее тело, и рыжий парик, она казалась испуганной и плохо разби­ралась в происходящем; по ее словам, она с трудом различала людей; ее заточение продолжалось свыше двадцати лет. Обстоятельства эти могут показаться странными английскому читателю; в настоящее время можно не опасаться, что кому бы то ни было сойдет с рук подобное тиранство, ибо власть теперь в руках правительства, и нет никакой возможности добиться от парламента акта, освобождающего от ответствен­ности за совершенные жестокости. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Джессика — дочь Шейлока (Шекспир. Венецианский купец). (Прим. составителя)

Куррах — это ирландский Ньюмаркет^>{16}. (Глоссарий М.Э.)

Дублинский колледж (или просто Колледж)—Тринити Колледж (Колледж Св. Троицы) в Дублине, т. е. Дублинский Университет, основанный в 1391 г. (Прим. составителя)

Темпл — юридическая коллегия в Лондоне, где получали образование будущие адвокаты. (Прим. составителя)

Обложит имение поборами и виндикациями или придумает еще что-нибудь, только чтоб передать имение кому-либо другому.—Читателя-англичанина, возможно, удивит широта юридических познаний Тэди и та легкость, с которой он сыплет юридическими терминами, но в Ирландии любой бедняк, будь то фермер, ткач, лавочник или дворецкий, подчас является, помимо всего прочего, и юристом. Он прекрасно разбирается в судебных предписаниях, делах о возвращении земель, государственной опеке, постановлениях, компенсациях и пр., и термины эти ему так же примелькались, как любому стряпчему. Законы они все просто обожают. Это своего рода лотерея, в которой ставишь свой ум и хитрость против собственности соседа, сознавая, что терять тебе нечего, а выиграть можно многое. «Ты у меня ответишь, как полагается по закону, это уж точно!» — говорит англичанин, уповая на справедливость. «Ты у меня ответишь перед его честью», — грозит ирландец в надежде на пристрастность судьи.

Тяжела жизнь ирландского мирового судьи на следующий день после ярмарки, особенно если он живет возле небольшого городка. Поражает число убитых (убитых не значит мертвых, а просто пострадавших) и раненых, которые приходят к его чести с разбитыми головами или синяками; но еще более поражает число тех, кто, несмотря на то что, трудясь с утра до ночи, едва зарабатывает себе на пропитание, готов без малейших возражений потерять шесть-семь часов в день, ожидая во дворе мирового судьи, чтобы только пожаловаться — на что? да ни на что! Их невозможно убедить в том, что время — это деньги. Собственное время они не ценят, и думают, что и другие свое время ни во что не ставят. А поэтому они спокойно рассказывают мировому судье часовую историю о го-лове (то есть о шестипенсовике), а если тот выражает нетерпение, то они относят это за счет тайного предубеждения против себя. Метод у них таков: они заучивают свой рассказ наизусть и передают, как они говорят, все как было, то есть от начала и до конца, без остановки.

— Я вижу, мой друг, что ты уже часа три сидишь у меня во дворе. В чем же дело?

— С позволения вашей чести, об этом я и хотел бы сказать вашей чести одно слово.

— Ну, говори, да только побыстрее. Что там у тебя стряслось?

— Ничего, с позволения вашей чести, так-таки совсем ничего, только вот насчет корма для коня, с позволения вашей чести, которого вот этот человек продал мне на масленицу на ярмарке в Гуртишанноне, а конь этот трижды брал да и ложился и совсем меня убил; я уж не говорю вашей чести, что не далее, как вчера вечером, он улегся прямо в доме, а ведь там кругом дети, и это господняя милость, что он их не придавил или не упал в огонь да не сгорел. Так что, с позволения вашей чести, сегодня я отвел его назад владельцу, вот он стоит — он пошумел, пошумел, да и отдал мне мою кобылу, на которую я махнул (то есть обменял) его коня. Но теперь он не желает платить за выпас за все то время, что конь был у меня, хоть обещал заплатить, если конь не подойдет, а он у меня и дня не проработал, ни плохо, ни хорошо, пока, с позволения вашей чести, он у меня был, а коновала я к нему пять раз водил. Так что, с позволения вашей чести, я знаю, что ваша честь будет мне другом, потому как я лучше пойду к вашей чести, чтоб ваша честь меня рассудила, чем к любому другому судье во всей Ирландии. Так вот я и привел его к вашей чести и знаю, что ваша честь велит ему заплатить мне за выпас или скажет, могу я его вызвать на следующее выездное заседание суда, с позволения вашей чести, или нет?

Тут второй, сунув языком табачную жвачку в какую-то тайную дыру во рту, начинает свою защиту:

— С позволения вашей чести, я, конечно, вашей чести врать не стану, но только тут от начала и до конца ни одного слова правды, а я, клянусь душой, его чести ни слова лжи не скажу, хоть заплатите мне за коня, выпас и все прочее. Потому как, с позволения вашей чести, я на вашу честь полагаюсь, что ваша честь отнесется ко мне по справедливости, а не будет слушать всяких там, вроде вот этого. С позволения вашей чести, он почему меня к вашей чести привел? Да потому, что давно уже на меня зуб имеет из-за овса, который я вашей чести продал, а он и позавидовал, да еще из-за шали, что его жена взяла в лавке у моей сестры, вон там, да так и не заплатила; так я предлагал шаль посчитать за корма и за все ему дать расписку, но только он, ваша честь, не хочет, и все со зла. Вот он меня и привел к вашей чести, думает, ваша честь на меня сердится за то, что я срубил дерево в парке, но только я, с позволения вашей чести, этого не делал, — пусть им ни дна не будет, ни покрышки, тем, кто меня оболгал перед вашей честью, да еще у меня за спиной!

Так если ваша честь разрешит, я вам про этого коня, что он обменял на мою кобылу, все как есть расскажу. На прошлой ярмарке встретил я этого вот человека, Джемми Даффи, то есть, ваша честь, там внизу у дороги, где мост сломан, а ваша честь еще собирается его в этом году починить, — вечная вам за то слава! А он как раз возвращается с яр-марки, дело было на масленицу, и шел моей дорогой. «Как поживаешь, Джемми?» — говорю.

— «Очень хорошо, сердечно тебя благодарю, Брайан», — говорит. — «А не завернуть ли нам к Пэдди Сэлмону в трактир и не выпить ли по стаканчику виски ради нашего знакомства?» «Что ж,— говорю, — Джемми, я бы с моим удовольствием, да только я виски пить не могу, потому,как я клятву дал целый месяц его не пить». Это все с того дня, ваша честь, как ваша честь встретили меня на дороге и заметили мне, что я едва на ногах стою, так я поднабрался, — хотя, клянусь душой, ваша честь слишком плохо обо мне в тот раз подумали, — пусть ни дна им не будет, ни покрышки, тем, кто меня оболгал перед вашей честью, да еще у меня за спиной! Да, значит, как я вам сказал, ваша честь, сидим мы, о том, о сем беседуем, он виски пьет и предлагает мне вдруг обменять его кобылу, которую он не смог продать на ярмарке в Гуртишанноне, потому как никто, ваша честь, не хотел на себя брать эту обузу, на моего коня, и чтоб его ублажить, я и взял эту кобылу — пропади она пропадом, да и он вместе с ней. В первый же раз, как я ее запряг, она так лягалась,  что разломала в щепы новую телегу, а телега мне обошлась в два фунта десять шиллингов, и я надеюсь, что ваша честь заставит его заплатить мне за телегу прежде, чем я заплачу ему за выпас, хоть я платить ему никак-никак не должен, а только чтоб его ублажить. Но пусть ваша честь решает, да и какой там выпас с этой животиной? Всего-то два шиллинга да шесть пенсов с половиной, с позволения вашей чести. Ну, а я поступлю, как ваша честь мне велит, хорошо мне от этого будет или плохо. Пусть ваша милость решает... Эти слова буквально означают: «Пусть ваша милость во всем этом сам разбирается».

Издатель знаком с одним мировым судьей в Ирландии, который так страшился этой фразы, что нередко выплачивал истцам спорную сумму, только чтоб они примирились и чтоб избежать необходимости выслушивать все как было.  Однако он вскоре излечился от этой манеры откупаться от споров — ибо число тех, кто из чистого уважения к его чести приходил к нему, «чтобы он их рассудил, потому как они лучше придут к нему, чем к любому другому  во всей Ирландии», росло с ужасающей быстротой.  (Глоссарий М.Э.)

...чтобы увезти мисс Изабеллу в Шотландию наперекор ее родным.—В Шотландии процедура венчания была значительно упрощена. Не требовалось ни троекратного предварительного оглашения в церкви, ни специальной лицензии Докторс-Коммонс. Чаще всего такого рода браки заключались в небольшой деревушке Гретна-Грин, находящейся вблизи английской границы с Шотландией. (Прим. составителя)

Ее знак. В Ирландии обычно те, кто не умел писать, ставили вместо подписи крест: так, бывало, подписывались раньше и наши английские монархи.

Для долговых обязательств или расписок, подписанных таким образом, необходим свидетель, ибо обычно имя вписывает он. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Существует несправедливое и недоброе мнение, что низшие классы в Ирландии ни во что не ставят клятвы; и все же мы знаем наверное, что некоторые клятвы и зароки имеют над ними огромную власть. Порой они клянутся, что отомстят кому-нибудь из соседей; не было случая, чтобы они нарушили эту клятву. Но гораздо удивительнее и необъяснимее то, что порой они дают зарок не брать больше в рот виски и не нарушают его; правда, обычно зароки эти даются на небольшой срок. Женщина, у которой муж пьяница, почитает себя счастливой, если ей удастся убедить его пойти к священному и дать зарок не брать в рот виски целый год, или месяц, или неделю, или хотя бы день. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Платон, ты хорошо все изъяснил! — Аддисон. Катон, V. (Прим. составителя)

Святители небесные, спасите! — Шекспир. Гамлет, I, 4. (Прим. составителя)

...собственная ее горничная, миссис Джейн.—'Такая форма обращения была свидетельством высокого положения в строго соблюдаемой иерархии слуг. (Прим. составителя)

Госун — мальчик, от французского слова gargon. В большинстве ирландских семей имелся босоногий госун, который находился в полном подчинении у кухарки И дворецкого, выполняя, в сущности без какой-либо оплаты, всю тяжелую работу по дому. Госуны также использовались как посыльные. Издателю известен случай, когда один такой госун прошел за день — без башмаков и чулок — пятьдесят одну английскую милю. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Чайник крепкого чая. — Следует отметить, что обычай этот давно уже оставлен в высших кругах ирландского дворянства. Полагают, что таинства, связанные с чайником крепкого чая, так же как и таинства Bona Dea (* добрая богиня)^>{17}, священны для женского пола, однако порой случается, что к ним тайком допускают и некоторых представителей мужского рода, которые либо настойчивее, либо удачливее других. Этот праздничный церемониал начинается в зависимости от обстоятельств, но никогда не раньше, чем в двенадцать часов пополуночи; ибо радости чайника крепкого чая связаны с тем, что его пьют втайне и в самое неурочное время. После бала, когда наиболее благоразумная часть гостей уходит на покой, несколько избранных душ женского пола, которые плясали до тех пор, пока их ноги держали и пока под неверной рукой музыканта не замерли последние сонные звуки, удаляются в спальную, зовут любимую горничную, которая одна посвящается в тайну, просят ее поставить чайник, запирают дверь на ключ и с бесконечной толкотней и смехом усаживаются за стол, уставленный всякими яствами. Тут между юными дамами начинаются взаимные поддразнивания и взаимные признания, слышится приглушенный визг и громкий смех, бегут за письмами и записными книжками, джентльменов называют по фамилиям или просто «эти мужчины!», «милые мужчины!», «прелестные мужчины!», «противные мужчины!», «отвратительные мужчины!», и всякая стыдливость и приличия бывают забыты. Вот тогда-то и можно убедиться в том, насколько заблуждался поэт-сатирик, сказавший: «Нет женщины без сдержанности милой»^>{18}.

Заслуга первоначальной идеи чайника крепкого чая принадлежит, очевидно, прачкам или гладильщицам. Но почему бы нам не иметь Низкой жизни наверху, так же как и Высшей жизни внизу? (Глоссарий М.Э.)

Герцог Сассекс^>{19} на орденском собрании Св. Патрика^>{20} в Лондоне в марте 1806 г. заявил, что имеет честь быть обладателем ирландского титула и что, с позволения собравшихся, хотел бы рассказать анекдот, приключившийся с ним во время его путешествий. Находясь в Риме, он посетил ирландскую семинарию, и когда там узнали, что он является обладателем ирландского титула, его спросили: «Ваше Королевское Высочество, скажите, доводилось Вам ступать по ирландской земле?» Когда же он признался, что не доводилось, один из них сказал: «О, вы скоро сможете это сделать». Они насыпали земли, привезенной из Ирландии, на мраморную плиту и поставили его на нее. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Такое действительно имело место во время одних выборов в Ирландии (Подстрочные  замечания М.Э.)

Так благодаря нашей честности мы одержали победу. — В споре о границах фермы, случившемся в Ирландии несколько лет назад между мистером Э. и мистером М., старый арендатор мистера М. срезал кусок дерна с земли мистера М. и врыл его в том месте, которое собирались отдавать мистеру Э. Дерн был врыт так искусно, что границу невозможно было заметить в траве. Старик, который должен был давать показание относительно того, кому принадлежит земля, встал, когда пришли землемеры, на врытый кусок дерна и под присягой поклялся, что стоит сейчас на земле, принадлежащей его помещику, мистеру М.

Издатель льстил себя надеждой, что хитроумный прием, о котором повествует Тэди, и трюк старого ирландца в споре из-за земли, суть примеры ловкости, не имеющей себе подобных нигде, кроме Ирландии; но недавно приятель-англичанин нанес удар национальной гордости издателя, рассказав о следующем обычае, который существует в некоторых местностях в Шропшире. Женщинам там после родов не положено выходить из дому, пока они не пройдут очищения в церкви. Чтобы насладиться радостями общества, женщина всякий раз, как случится ей выйти из дому до того, как она побывала в церкви, берет черепицу с собственной крыши, кладет на голову и идет себе спокойно в гости, ибо впоследствии она может без зазрения совести заявить священнику, что «до самого очищения ни разу не выходила из-под собственного крова». (Глоссарий М.Э.)

Упрятать — посадить в тюрьму. (Подстрочные  замечания М.Э.)

 ...последнего картона.—Тэди имеет в виду картрон (т. е. кантред). «По старинной записи в черной книге Дублина кантред содержит 30 виллат земли, которые также называют четвертями земли (quarterons, cartrons). В каждой из этих четвертей должно быть столько земли, чтобы хватило для выпаса 400 коров и для 17 пашен. Плата рыцарю составляла 8 хайдов^>{21}, что равнялось 160 акрам, составлявшим, по общим понятиям, примерно одну пашню.

Эти сведения были любезно предоставлены издателю ученым другом, извлекшим их из рукописей лорда Тотнесса, хранящихся в Ламбетской Библиотеке^>{22}. (Глоссарий М.Э.)

Джентльмены из комитета. — Речь идет о местных дворянах, образовавших комитет для проведения предвыборной кампании сэра Конди. (Прим. составителя)

Он так благородно пошел против собственной совести... — Очевидно, сэр Конди, сообразив, какая из партий должна выиграть на выборах, переметнулся в лагерь противников. (Прим. составителя)

«Страдания Бартера», вернее, «Страдания молодого Вертера» (1774) — роман И.-В. Гете (1749—1832). (Прим. составителя)

Парики в Ирландии употреблялись раньше как метелки для подметания или смахивания пыли со столов, лестниц и пр. Издатель сего труда сомневался в этом, пока не увидел, как один работник старой школы обмел своим париком ступеньки лестницы, после чего с полным спокойствием надел его снова на голову со словами: «С позволения вашей чести, он от этого хуже не станет».

Следует признать, что обладателям париков не грозит риск простудиться от того, что они порой снимают их с головы, ибо под париками у них сохраняется собствен­ная роскошная шевелюра. Парики часто бывают желтыми, а волосы, которые вид­неются из-под них, черными; парики, как правило, малы, а потому волосы или уши владельца оттопыривают их изнутри. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Законный (или указной) процент. — Речь идет об определенном уровне процента на взятые в долг деньги, который возбранялось превышать, чтобы не попасть под законы против ростовщичества.  (Прим. составителя)

. . . обе Индии и Корк в награду. — Оборот речи, весьма характерный для старого Тэди. Под обеими Индиями понимаются собственно Индия и Вест-Индия, а Корк — это графство (и город) на юго-западе Ирландии (провинции Манстер). Несоразмерность этих понятий создает особую фигуру речи, которая довольно часто встречается в рассказе Тэди. (Прим. составителя)

Опека. — Речь идет о тех случаях, когда по специальному распоряжению казны земли передавались сроком на три года короне. (Прим. составителя)

Св. Иоанн (т. е. Иоанн Креститель)—церковный праздник, отмечается 24 июня. (Прим. составителя)

В Англии на «поминальную трапезу» собираются для веселья; в Ирландии на «поминальную трапезу» собираются ночью, в теории для того, чтобы посидеть над покойником и оплакать его, на деле же для пересудов и кутежа. (Подстрочные  замечания М.Э.)

На коронации одного из наших монархов король пожаловался на беспорядок в процессии. Церемониймейстер заверил Его Величество, что «в следующий раз этого не будет». (Подстрочные  замечания М.Э.)

Убилась да расшиблась. — Наш автор не виновен здесь в несообразности. Оттого, что слова «убить»^>{23} и «убиться» так схожи, обычный читатель может предположить, что и смысл их одинаков, однако в Ирландии они значат далеко не одно и то же. Вы можете услышать, как ирландец восклицает: «Я весь убился и покалечился!», хотя чаще всего это просто значит, что он подбил себе глаз или ударился. «Я весь убился» — значит, всего-навсего, что он в состоянии худшем, чем когда он просто «убился». Так, «простуда меня убивает» ничто в сравнении с «ревматизм меня всего убивает». (Подстрочные  замечания М.Э.)

Мистер Джейсон—Такая форма (без фамилии) была обычной в помещичьих домах для обращения к слугам, занимающим «высшие» позиции. В данной ситуации она звучит оскорбительно для Джейсона Квэрка, ставшего законным владельцем замка Рэкрент. Сэр Конди в последующем разговоре несколько смягчает оскорбление, называя Джейсона «мистер Джейсон Квэрк», однако он ни разу не обращается к нему как к равному: ни официально («мистер Квэрк»), ни тем более по-дружески («Квэрк»). (Прим. составителя)

Комната — основное помещение в доме. (Подстрочные  замечания М.Э.)

Голова — шестипенсовик, от французского tete (голова) — серебряная монета с выбитой на ней головой, то, что в старофранцузском называлось un testion и что достоинством соответствовало примерно старому английскому шестипенсовику. Слово это встречается у Шекспира.  (Подстрочные  замечания М.Э.)

Юнг, Артур (1741—1820) — английский агроном и экономист, автор «Путешествия по Ирландии» (1780), написанного после поездки в страну в 1776 г. (Прим. составителя)

Союз с Англией. — Речь идет о готовящемся Акте об Унии, вследствие которого Ирландия потеряла остатки своей автономии. (Прим. составителя)

Уорикширская милиция (т. е. милиция из английского графства Уорик). — Для подавления ирландского восстания 1798 г. в Ирландию были брошены территориальные войска отдельных английских графств, называемые, в отличие от регулярных войск, «милицией». В территориальных войсках, не желавших уходить за пределы собственного графства, также то и дело вспыхивали волнения. (Прим. составителя)