Он выронил заступ из рук, прикусил пальцы, чтобы не закричать, и замер, прислонившись спиной к стене часовни. Тень превратилась в фигуру и двигалась прямо на него, скрывая лицо под надвинутым капюшоном:
— Кто здесь? — громко и отчетливо спросил мистер Картрайт без всякой уверенности, что призраки боятся звуков. Рука призрака, облитая темной перчаткой, простерлась во тьме и накрыла его рот. Никогда не следует отказываться от тактики, успешность которой уже доказана, — Огаст без колебаний укусил ладонь.
Ай…. — вскрикнул призрак и, отдернув руку, прошипел: — Огаст? Ты чего? Сдурел?
Мардж?!?
Перестань орать!
Я не ору, — Огаст перешел на сдержанный шепот. — Что ты здесь делаешь?
А ты?
Иду в Энн-Холл.
Один, ночью, через кладбище? — леди Маргарет сбросила капюшон и тряхнула волосами. — Идиоткой меня считаешь?
Нет, Маргарет, что ты… Просто не ожидал встретить тебя посреди кладбища. Так правда гораздо ближе. Мистер Честер недавно показал нам короткую дорогу…
Ладно, раз ты все равно здесь, подержи! — она сунула ему в руки шелковый платок, в который было завернуто что-то круглое.
Пальцы Огаста задрожали:
Там что, ч-ч-череп?
Да, — Мардж схватила заступ и деловито пояснила: — Сейчас я закопаю этот идиотический череп в могилу на вечные времена. Понял?
Огаст кивнул и осторожно уточнил:
Угу. Кто тебя попросил это сделать, Маргарет?
Никто, — леди Уолтроп прислонилась к часовне рядом с ним, стащила перчатку, провела по лицу, как будто снимая невидимую паутину, и тихо добавила: — У меня все время звенит в голове, как будто комары там летают и жужжат. Только не смейся, Огаст, наверное, я уже свихнулась. Но я знаю, это из-за черепа, он меня зовет, просит закопать его поскорее…
Поделку из кабинета доктора Форестера? Ты не свихнулась, Мардж, это доктор был не в себе, он пропитал этот череп сильным ядом. Если взять череп голыми руками — начнутся галлюцинации, если держать долго — потеряешь сознание, впадешь в кому и умрешь!
Не бывает таких сильных ядов!
Мардж нахмурилась и закурила сигарету — догорающая спичка полетела вниз, но застряла в густой паутине, оплетавшей засохший кустик у склепа.
Бывает. Яд тибетских пауков! Убитый археолог привез их в Девон, графиня, каноник и доктор пытались устроить что-то вроде «паучьей фермы» в здешних подземельях: пауки боятся дневного света…
Огаст заглянул в шелковый узелок, а потом осторожно опустил сверток на землю.
Май, 16, 1939 г., вторник 00–05 по Гринвичу
Звук его голоса натолкнулся на мрак, как мотылек на стекло: Огаст вдруг физически ощутил, как темнота сгущается, уплотняется, тени становятся длиннее, вытягиваются, растут, растут, растут, как огромные крылья, дотрагиваются до шелкового свертка и тащат, тащат его к себе — он успел наступить на краешек шелка ногой.