Он не сможет ответить вам, мэм, мальчик немой, — объяснила ей бойкая деревенская кумушка. — Это Чарли, сынишка садовника, что сгорел вчера в участке. Как теперь с ним быть, ума не приложу. Такого убогого даже в приют не примут…
— Пойдем, Чарли, я тебя угощу печеньем… — миссис Крэйг увела мальчика к дому. — Мы найдем, кому о тебе позаботиться!
Маргарет перепрыгнула через ограждение и привычно спорила с инспектором о недоступных Огасту криминалистических нюансах состояния тела — они вертели висельника так и эдак, но мертвые глаза сэра Глэдстоуна все равно продолжали смотреть на древнее капище.
Огаст подошел к дольмену и положил руку на согретую солнцем поверхность — мелкие белые цветы распустились на кусте шиповника; рядом с плоским камнем, в небе над его головой, кружил черный дрозд. Затем птица опустилась вниз, рядом с его рукой, склевала крошечного светлого паучка и хитро подмигнула. Он вернулся к себе, упал на кровать прямо в одежде и мгновенно уснул — без снов и сновидений.
Капище отпустило его, он действительно мог уезжать.
Лондон, середина июля 1939 г.
До прихода портного оставалась еще четверть часа.
Мистер Картрайт отправил лакея в библиотеку со списком книг об обрядах посвящения, сектах и тайных обществах, которые хотел получить для чтения, и велел ему поторопиться.
Затем просмотреть почту — газеты отложил сразу: про международное положение он знал больше самых дошлых газетчиков, а о таинственных смертях в девонширской глубинке престали писать еще на прошлой неделе. Печальные события отнесли на счет халатности местных властей: входы в подземные сооружения залили бетоном, а зыбучие пески оградили цепями и предупредительными табличками. Теперь туристы толпами валили в деревеньку Мидл-Энн-Вилидж, чтоб через ограждения полюбоваться светлым песком и чахлой травой, произрастающей на нем.
Самоубийство лорда Глэдстоуна не стало сенсационным событием: он долгие годы болел и лишь положил конец своим мучениям, уверяли в обществе, хотя и находили излишней театральность, с которой лорд ушел из жизни. Его наследник — сэр Эдвард Горринг Глэдстоун — сразу завоевал расположение журналистской братии добротными шутками и здоровым спортивным задором, с которым начал свою парламентскую карьеру, а главное, тем, что не отказывался от интервью и выставлял собеседникам хорошую выпивку. Новый лорд Глэдстоун уже успешно соперничал со звездами кинематографа по числу упоминаний в светской хронике! Но старину Эджи Огаст и так встречал буквально каждый день, иногда по нескольку раз, так что газетам нечем было его удивить.