– Произносите за мной. – Услышала Марина. – Вяжу раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной узами неразрывными. Аминь!»
Марина повторила за Николаем: «Вяжу раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной узами неразрывными. Аминь!»
– Теперь следующий угол, – приказал Николай.
Музыка зазвучала чуть громче.
Марина завязала нить на следующем углу, повторяя мантру, и посмотрела на Николая.
Его нос из круглой деревенской «картошки» превратился в хищный острый нос с горбинкой.
Тем временем Марина завязала третий узел и вновь, как было велено, посмотрела на Николая. Его глаза превратились в пустые глазницы, откуда заструился зловещий красноватый свет.
Марина завязала последний узел и, с трудом преодолев страх, снова посмотрела на Николая. Её взгляд упал на руки Николая, его пухленькие короткие пальцы превратились в длинные и костлявые, из которых, как лезвие из ножа с пружиной, стали выстреливать один за другим острые когти.
Музыка зазвучала так громко, что, казалось, ещё чуть-чуть – и лопнут барабанные перепонки.
– Открой конверт, – произнёс Николай.
Марина послушно открыла конверт.
Николай просунул руку в рамку, когтем проткнул фотографии и положил их в конверт.
– Теперь зажги свечу и запечатай конверт воском, – сказал он.
Марина перевернула горящую свечу, воск накапал на конверт и застыл.
– Повторяй за мной. Запечатываю раба Божьего Алексея с рабой Божьей Мариной от глаза злого, от умысла недоброго, от отворота холодного.
Марина повторила заклинание, как под гипнозом.
Пространство внутри рамки вдруг превратилось в полупрозрачное зеркало.
– А теперь полюбуйся на себя, – торжествующе сказал Николай.
Марина увидела своё отражение, – на неё смотрела смертельно бледная женщина с седыми спутанными волосами, обескровленными губами, такая, что в гроб краше кладут.
Марина вскрикнула и потеряла сознание.
Когда Марина очнулась, Николай, снова добродушный и кругленький, суетился вокруг неё и опрыскивал из пульверизатора для цветов.
– Ну что же вы, милочка, так разнервничались, – елейно произнёс Николай. – Мы с вами только в начале пути, а вы так реагируете. Во-о-о-от, вам уже получше?
– А что со мной? – спросила Марина.
– Уже ничего. Вам стало плохо. Может быть, душновато тут у меня.
На столе, кроме конверта и фотографии Леры, уже ничего не было.
– На сегодня мы с вами закончили, – сказал Николай. – Вот, возьмите конверт и дома спрячьте его в укромном местечке. А эту фотографию сложите в другом месте. Она нам понадобится, но позже.
Николай протянул Марине флакон с жидкостью.
– По две-три капли добавляйте Алексею в чай, там, в кофе. Никакого привкуса здесь нет. Надолго он приезжает?